Таверна «Не уйдешь!»

Клэй в это время проверял, прочно ли связаны жертвы. Проверив, присоединился к операционной бригаде. Мородер был освобождён от пут — его участие, как хозяина, было необходимо. Оказавшись в подсобке, он незаметно снял с гвоздика на стене позади шкафа запасную связку ключей. Этот шкаф разделял помещение на две половины, за ним находилось что-то наподобие раздевалки. Миссис Юргенс была уложена на диван, окруженный ящиками с бутылками, её голову покрыли специальной простынью, оставляющей непокрытым только операционное поле — ухо. Майкл надел халат, маску, стерильные перчатки и взял в руки шприц с анестетиком:

— Итак, дубль три…

Джамал ввёл пациентке внутривенно тиопентал натрия. Она моментально отключилась. В комнатке было тихо, как в операционной. Кто-то кашлянул, и этот кашель раздался как неожиданный залп. Движения Майкла были уверенны и неторопливы. Едва касаясь уха миссис Юргенс, он орудовал скальпелями, пинцетами, ранорасширителями, корнцангами и прочим хирургическим инструментарием, то засовывая в ушную полость турунды, то вытаскивая их наружу. Происходящее представляло собой нечто среднее между священнодействием и психушкой. Работа велась со всякими неудобствами — в тесноте, духоте, под прицелом камеры, вместо которой в любую секунду мог оказаться револьвер или арбалет.

— Кручу, верчу… — едва слышно прошептал уважаемый доктор Майкл, делая знак Джамалу. — Сейчас мы выполним конхотомию по Latradectus Lugubris…

Руки Джамала оказались над ухом миссис Юргенс, среди хирургических инструментов, которые держал Майкл. Анестезиолог-напёрсточник сделал несколько привычных движений, будто крутит напёрстки, секунда, и в его правой руке появился чёрный паук с красными пятнами. Собравшиеся, все как один, облегченно вздохнули. Джамал бросил паука в бокал, который услужливо поднёс Мородер. Клэй, закончив снимать видео, сделал несколько фотографий паука в стакане, спрятал телефон и вытащил из кармана своих слаксов материнский револьвер.

— Итак, операция прошла успешно! — торжественно объявил Майкл, снимая перчатки. — Как только миссис Юргенс очнётся от наркоза, я подробно объясню, что ей нужно делать в послеоперационном периоде. А пока…

Тут вмешался Артур:

— Итак, сынок, мы вытащили паука и спасли твою маму. Свою часть работы мы выполнили. Теперь ты сделай свою — отпусти нас. Ведь это честная сделка, не правда ли? — вкрадчиво говорил он, опутывая Клэя взглядами, как паутиной. Но тот был непреклонен:

— Подождём… мою маму!

— Подождём… твою мать, — прошипел Артур.

Шестерым мужчинам было тесно в каморке и неуютно под прицелом арбалета и револьвера, оружия, которое Клэй, стоя в дверях, держал в руках.

— Может, мы всё-таки пройдём в зал? — сказал Артур.

Клэй кивнул и освободил проход: «Выходим по одному!»

Артур, Майкл, Джамал, Ванвингарден, Шмудо и Мородер проследовали в зал и расположились, как приказал им Клэй, за ближайшим от барной стойки столиком.

Артур снял пиджак, повесил его на спинку стула, засучил рукава рубашки и в изнеможении повалился на стул:

— Бля… мне нужен стакан виски и минет!

Майкл счёл своим долгом испросить разрешение Клэя на оказание помощи раненому, которому миссис Юргенс прострелила ногу, но получил предсказуемый отказ, выраженный в форме нескольких хлёстких эксплицитных фраз. «Сиди на жопе ровно и не вы**ывайся», — сказал Клэй, подзаряжая револьвер. В его тоне, в его настроении всеми инстинктивно ощущалась напрасность протестов, а тем более каких-то резких движений.

— Я могу угостить врачей напитками? — спросил Мородер.

Немного помедлив, Клэй ответил небрежным кивком, мол, валяй. Он встал, опершись о барную стойку, таким образом, что имел возможность наблюдать как за всеми пленниками, так и за лежащей на диване в подсобке матерью. Пока Мородер расставлял на столе взятые с полки бара бутылки, бокалы, шоколадные батончики, и фрукты, Клэй развлекался тем, что разглядывал в оптический прицел арбалета всех находящихся в зале людей.

Артур, получив половину того, что хотел, а именно бокал виски, спросил Ванвингардена:

— Где ты научился так красиво говорить? Мне кажется, ты даже пукаешь сентенциями. Пора тебе взяться за написание философского трактата «Почему встаёт х**?»

— Непременно возьмусь, как только выберусь отсюда, — с безнадёжной тоской в голосе отозвался Ванвингарден.

Майкл устало массировал виски:

— Да уж, извлечение паука из уха превратилось в по-настоящему увлекательный процесс. Общество отоларингологов будет поражено, когда я сделаю доклад на эту тему.

Он тоскливо посмотрел на часы — боже, он давно должен быть дома! Что подумает Адель?!

Шмудо отыскивал взглядом обломки своего айфона среди двух десятков других разбитых телефонов на полу:

— Вот попали в переплёт! Наше приключение окажется новостью дня!

Пропустив по бокалу, они стали возбуждённо перешёптываться, поглядывая на Клэя. Они заговорили на тему, которую своевольная судьба подкинула им, затрагивая при этом общие вопросы жизни и смерти, и этот разговор с ходом времени, по мере того, как заполнялись пепельницы и опустошались бутылки, расслаблял разум и развязывал язык.