Тау

— Так! Разойдемся по комнатам, приведем себя в порядок, а потом я думаю, я смогу устроить литературные чтения здесь же, но за более вкусным ужином, — скомандовал Михас, — Кстати, Гай, ты можешь на десерт не расчитывать!

— Эй, ты не моя мамаша!

— Убивать мне тебя пока не выгодно, но отомстить я как-то должен.

— А почему не выгодно? — опешил Гай.

— Ты смешной, — бросил Михас.

— Прости его, пожалуйста, — шепнула Таура, — Михас очень зол сегодня, он очень устал.

Гай что-то буркнул и вышел из гостиной очень недовольным.

— Ну что, друг-Эток, — встал Тамареск, — пойдем приводить себя в порядок.

В замке было неуютно, везде лежала пыль и паутины, в ваннах была только горячая вода (трубы с холодной водой засорились). Белье на постелях (кстати без каких-либо признаков постороннего поселения) пахло затхлостью. Еще более злые и несчастные друзья снова собрались в гостиной.

— Кошмар! Я надеялся на хороший прием, на теплый душ, на уютную постель, — сетовал Гай.

Михас сосредоточенно творил.

— Да уж, — невесело отозвался Тамареск.

Вдруг все трое застыли, увидев стоящую в дверях Тауру. Она нарядилась в какое-то странинное платье, которое не смотря на разницу в возрасте с прелестной ардогской девой сидело и смотрелось великолепно.

— Моя одежда лежит в стирке в тазу, так что я пока переоделась в то, что есть у хозяина замка, — скромно сказала она.

— Душа моя! Это восхитительно! — только и смог сказать Михас, и тут же сотворил для нее воздушное пирожное, которое Таура очень полюбила.

— Вы с этим пирожным очень похожи, — перешел на светский тон Гай, — в этом платье ты такая же легкая, красивая и, не пойми превратно Михас, очень аппетитная.

— Что да, то да, — улыбнулся Михас, — Кстати, Гай, вот держи. Твой десерт!

— Клубника? С яблоком? С цукатами? — удивлялся Гай, — Михас там мышьяка нет случайно?

— Мышьяк не работает со сладким! Правда, Эток? — спросил Тамареск.

Несчастный Эток вытаращил на хозяина глаза, и судя по выражению морды, готов был оказаться в глубоком обмороке.

— Шучу, скотинка, расслабься.

— От твойх шуток, Тама, мы рискуем не спасти мир. Зачем заколяешь кота? — возмутился Михас.

— Котя, иди ко мне, — сжалился Гай, — Михас сказал, что тут нет мышьяка, я знаю ты любишь сладкое, иди, покормлю.

Эток послушно пересел со спинки кресла Тамареска на колени Гая и с удовольствием начал уплетать цукаты.

— А из твоих рук, хозяин, я больше ни одного кусочка сахара не возьму, — проворчал кот.

— А что так? — насмешливо спросил Тамареск.

— Будем пробовать на господине Гае, а уже потом давать мне.

— Вот уж дудки! — возмутился силлиерих, — никаких проб. Еще чего не хватало! Стать дегустатором кота! Не думал я, что ты так коварен.

— Это была шутка, господин Гай, — примирительно сказал кот.

— Знаешь, что, господин кот, цукаты очень вредны для зубов. Давай, брысь с колен. И не смотри так. Нет, больше не дам… Ну, хорошо, вот этот побольше и все, не проси.

Таким манером Эток уговорил все оставшиеся цукаты.

Мужчины плотно и отменно поужинали, согрелись, раздобрели. После выпитого пива настроение у всех поднялось, посыпались студенческие шуточки, байки. За окнами на поля спустилась черная ночь, когда Михас предложил друзьям все-таки начать читать старый таинственный фолиант.

Глава 6. Сотворение Тау

В начале всего не было ничего. Пока из Ниоткуда не принесло пылинку, на которой спал Великий и Единый Ар. Ар проснулся и увидел, что кроме него и пылинки нет ничего и ничего он вспомнить не может, потому, что прибыл из Ниоткуда. И тогда Ар опечалился, ибо был един и одинок.

В отчании, он оторвал себе пальцы и сотворил из них пятерых младших братьев: богов Уша, Бега, Туну, Тота и Мунх. Ближе всех к Ару был Бег, ибо сотворен был из его большого пальца, измазанного в грязи. Уш был сотворен из указательного пальца, и во время сотворения палец упал в ничто и думал Ар, что потерял своего несотворенного брата навсегда, однако Уш научился летать и вернулся к творцу, и велика была радость Ара и Бега.

И сотворил Ар Тота из своего среднего пальца. Учтивым и мудрым получился Тот, ибо была на том пальце печать мудрость Ара. Мунх же был хмур и нелюдим, ибо сотворен был из пальца безымянного и долго не могли братья придумать ему имя. В великой радости Ар из мизинца сотворил себе сестру — Туну, была она красива и ладна, и Бег с Ушем сразу полюбили ее не как сестру, а как жену свою.

Ар читал в сердцах своих братьев и опечалился.

Бег, будучи самым деятельным из всех младших братьев, сотворил сушу и стал повелевать ею. Туна же решила не уступать своему брату и сотворила твердь небесную, дугой раскинувшуюся от одного края суши до другого.

Не понравилось Ушу, что твердь небесная и земная так близки и встал он между ними, поправ брата Бега ногами и поддерживая сестру свою Туну руками. И увидел это Ар и возрадовался, ибо из Ничто вдруг родилось Что-то, и радость его была так велика, что он засиял и ослепил на мгновение своих братьев.