Таргитай

– Вели его бросить в тюрьму, – повторила упрямо. – Или отруби голову! Может, тогда одумается!

– Если отрубить голову, – согласился Медгарв осторожно, – то, без сомнения, сразу одумается.

Подойдя к Таргитаю, старый воевода посмотрел в его чистые, без тени хитрости глаза. С неодобрением покачал головой. Жестом велел воинам повиснуть у него на руках, а сам аккуратно снял Меч вместе с перевязью. Но держит осторожно, оружие выглядит весьма необычно.

По умудрённому лицу видно, что долгая жизнь, полная битв и смертельных опасностей, научила прежде всего доверять чутью.

– Ведите его! Чо вылупились! – сказал он хмуро. – Бренгар, расставь воинов по улочке до самой площади! Чтобы мышь не проскользнула, пока я доведу царевну до коня!

– А этих куда? – спросил малорослый Бренгар.

– Этих, – воевода ткнул пальцем в распластанных на мостовой лиходеев, – в дворцовую тюрьму. Тем, кто ещё жив, сначала лекаря, а потом – пыточных мастеров!

***

Ночь медленно опускается на город. Луна выступила, как огромное, изъеденное червями яблоко.

Бледный свет падает на опустевшие улицы. Заливает площади со статуями, журчащие фонтаны. Заставляет горящие рядом иголочки звёзд выглядеть блекло.

Таргитая долго вели по широким, погружённым в темноту улицам. Навстречу попадались припозднившиеся гуляки, патрули правопорядка.

Площади и главные улицы освещены масляными фонарями. Свет от них идёт яркий, устойчивый.

Вскоре невр заметил громаду дворца. В стороны раскинулись могучие каменные крылья. Множество освещённых окон, башен, переходов. Выглядит слегка неуклюжим, но всё равно сработан с неким громоздким изяществом.

Воины с дударём пересекли площадь. Их пропустили через ворота в стене вокруг дворца, сложенной из огромных каменных блоков.

Таргитаю показалось, что от камней веет тысячелетиями, словно дворец стоит здесь с незапамятных времён. Выстаивал сквозь бури, ураганы, переживал нашествия.

Над воротами в свете факелов блеснули наконечники стрел. Тарх ощутил идущий от лучников запах чеснока и аджики. А от тех, что стерегут проход в царский двор на земле, разит кислым вином.

Верёвки больно врезаются в запястья, Таргитай подёргал, пытаясь хоть как-то ослабить.

– Шевелись, варвар! – бросил воин за спиной. – Идёшь, как сонный медведь!

– Давай шевели копытами, – буркнул другой страж. Голос прозвучал со злым нетерпением.

– Нас ждут вино и игра в кости. А мы тут с тобой возимся!

Распахнулась дверь, слабо освещённый коридор несколько раз вильнул. Таргитай принялся спускаться по полутёмным ступеням. Пара факелов на стенах даёт слабый, дрожащий свет. Ступени в полумраке едва заметны, невр угадывает их по шороху сапог о твёрдое.

– Да быстрее ты, скотина! – прорычал стражник.

Его товарищ громко выругался. От толчка в спину Таргитай с воплем полетел в темноту. Верёвка на запястьях лопнула. Руки освобождёно метнулись вперёд, чтобы смягчить неизбежное падение и спасти шею от перелома.

От рухнувшего на пол тела раздался грохот, эхом отразился от скрытых в темноте стен, помчался по уходящим глубже в подвал коридорам тюрьмы.

Тарх тихонько и жалобно застонал. Ему показалось, что пересчитал рёбрами все до единой ступеньки. Перед глазами вспыхивают огоньки, один ярче другого. В носу свербит от пыли. Ладони горят, кожа наверняка содрана. Всё тело охватила тупая, ноющая боль.

Вяло мелькнула мысль – вызвать с неба огонь, он же теперь вроде как бог, надобно пользоваться. А то ведь так и помереть можно раньше времени. Пусть он и не ощущает никакой божественной силы, но должна же она быть, пусть даже где-то и очень глубоко.

В гудящем после падения черепе заспорили два голоса. Один жалуется и уговаривает спалить дворец и весь город к такой-то матери за оскорбление самого Сварога. Другой напоминает, что Тарх сам виноват. Да и, видать, бог из него так себе, чтобы призывать гром и молнию. Рылом не вышел.

***

Запястья вновь туго связали. Стражники, кряхтя, подняли невра с пола, который уже показался мягкой постелью, и толкнули в спину.

Навстречу поплыл тёмный коридор. От света редких факелов Таргитай невольно принялся щуриться.

Из темноты навстречу шагнул широкий, приземистый воин. Распахнул ближайшую дверь, и Таргитай влетел внутрь от увесистого пинка.

Дверь тут же захлопнулась. Снаружи несколько раз провернулся ключ. С грохотом задвинули засов.

Глаза быстро привыкли к полумраку. Таргитай различил небольшое зарешеченное окно почти под потолком, откуда льётся бледный свет луны.

У дальней стены негромко лязгнула цепь. Впившись в ту сторону глазами, дударь различил смутные очертания прикованного к стене человека. От него разит испражнениями, исходит мощный запах немытого тела.

Таргитай рассмотрел неопрятную бороду. Из одежды – лохмотья. Заключённый распят на стене, как Промет. Туго натянутые цепи удерживают руки. Лицо скрыто в темноте, но невр разглядел на нём тёмную маску запёкшейся крови.

– Здрав будь, добрый человек, – молвил он, ища взглядом, куда бы сесть. А ещё лучше – лечь. Грязная куча в углу при более близком рассмотрении оказалась старым матрасом.