Тарантул

— А почему все эти события… здесь, в Ветрово? — прервал я сказочное повествование сотрудницы спецслужб. — Если, конечно, не считать, что Лаптев из этой местности?

— Вопрос не в бровь, в глаз, — проговорила Вирджиния. — Надо брать тебя в агенты…

— Упаси Боже, — дурашливо отмахнулся. — Я слишком нервный для работы в тылу врага.

— Ладно, уговорил, возьму тебя в денщики, — и ответила на поставленный вопрос.

После чего я почувствовал себя бесповоротным болваном и законченным пентюхом. Где были мои глаза? Должно быть, на известном месте, которым, собственно, я ещё и думаю.

А все предельно просто — ковровая фабрика имени Розы Люксембург выпускает не только изделия из шерсти в 30 %, но на её территории функционирует мощный, оборудованный импортной техникой, подпольный цех по обработке наркотических веществ.

— Спецзона „А“! — помнится, полоумно заорал я.

Да, подтвердила товарищ майор, любимое демократической молодежью и оберегаемое, как зеница око, детище торгового дома „Русь-ковер.“.

Лучшего прикрытия придумать было трудно. Афганская шерсть проходила литерными составами, запломбированными высочайшими повелениями. Понятно, что шерстяные тюки самая удобная тара для перевозки ширево — наркотиков. Помимо этого, использовались и другие каналы ввоза скоропортящегося, как помидоры, товара. Словом, куда не кинь — всюду торговый дом „Русь-ковер“.

— А почему в эту спецзону „А“ ничего не проходило, — вспомнил я. — Ни одного транспорта. Может, там подземный ход? — пошутил.

— Угадал, — спокойно сказала Верка. — Там подземка от ж/д вокзала.

— Подземка? — открыл рот.

Майор вложила туда кусок льда и заметила, что я слишком долго отсутствовал. Сейчас каждый день как век. Да, вынужден был согласиться, такое впечатление, что все живут, ожидая конца света.

— Ничего, ещё продержимся, Леха, — подбодрила.

— Как держаться, зажатым с трех сторон? — задал справедливый вопрос.

— А кто третий? — удивилась.

— Вы, товарищ майор.

— Я пока на тебя не налегаю, родной.

— Ага, тебе я нужен, как покойнику духовой оркестр.

— Ты мне всякий нужен.

— Но лучше с дискетой?

— И с дискетой в штанах тоже.

— А почему все так уверены, что я её, проклятую, найду? — возмутился. — Думаете, отчим успел мне подмигнуть, где она находится… когда я, понимаешь…

— Ничего мы не думаем.

— Тогда ищите сами, черт подери!..

— Ищут-ищут, а найти не могут, — сдерживала меня спокойным поведением. — Сам мог убедиться в результатах этих поисков… Сколько там трупов?..

— Много.

— Во-о-от, — смотрела сквозь облачко дыма и её лик казался незнакомым.

— Извини, — не выдержал. — А почему я должен верить тебе… и твоим боевым товарищам?.. Кстати, где они?

— Они уехали, дурашка; меня же есть кому защищать, — усмехнулась. Кстати, в твоем драндулете нашли радиомаячок…

— Чего?

Когда получил внятное объяснение, поник буйной головушкой: меня водили на невидимой привязи, как тявкающую болонку. Разумеется, и усопшая „Нива“ была оснащена спецтехникой для оперативной работы.

— А что касается веры, — проговорила Вирджиния, — то хочешь-не хочешь, а сидим мы в одной лодочке… с дырявым днищем…

— … а вода все прибывала и прибывала. И дождь не кончался… сказал я.

— Ты о чем?

— Прекрасные сказки детства, — и покаялся. — Прости, я так устал. Смертельно.

— Все будет нормально. Главное, выше голову, товарищ гвардии рядовой.

— Это приказ?

— Это убедительная просьба, — и поволокла меня в койку отдыхать душой и телом.

Наш ночной полет в межгалактическом пространстве, надо признаться, проходил отлично: все бортовые системы функционировали согласно штатному расписанию.

Потом перед моими глазами астронавта вспыхнул огненный хвост кометы Шумахера-Лаувазье; и я, успев лишь осознать, что надежный космический отсек лопается, как орех, почувствовал, как плазменный поток вбирает меня… плавит меня… уничтожает меня…

… Падает снег, я это чувствую, хотя окна плотно зашторены. Он новый и чистый, с запахом мяты. Однажды, как рассказывала мама, я, пятилетний, уснул в дачных зарослях мяты, а есть такое поверье, что человек млеет от запаха и засыпает вечным сном. Меня нашел и вынес дед. Теперь неизвестно, кто меня вытащит из нового дурманного запаха?

— Привет, соня, — слышу знакомый голос и понимаю, что это Варвара Павловна почистила зубы оздоровительной, противокариесной пастой. Вот так всегда: думаешь о звездных городах, а получаешь борщ на завтрак. Просыпайся…

— Спал, сплю и буду спать…

— Почему-у-у?

Как ответить на этот вопрос? Как ответить: зачем живут миллионы и миллионы двуногих, точно заметил поэт, тварей, которые просыпаются каждое утро, полусонно шлепают к унитазу, молятся над ним, затем включают воющие, как истребители СУ-19, водопроводные трубы, харкают и фыркают над фаянсовым умывальником, потом пьют чай или кофе, или текилу, читают газеты или слушают радио, проговаривают жене и детям пустые слова и с чувством ответственности своей великой миссии отправляются на трудовые места….

И так каждый день, годами, столетиями… живые ходячие трупы… И среди них я, вынужденный отвечать:

— Лучше спать и спать…

— Почему-у-у?