Тарантул

– Что у тебя случилось? – снова спросил Миша, трогая фигурку за плечо.

Та резко повернулась к нему и гневно отстранила его руку. Это была худенькая девочка.

– Не тронь! – крикнула она и снова отвернулась.

Не зная, что делать, Миша растерянно оглянулся. На улице темно и пусто. Не слышно ни одного прохожего «Вот дурацкое положение, – подумал он, – уйти, что ли? Какое мне дело до нее?»

Он сделал шаг в сторону, но остановился. После общения с мерзкой и преступной воровской шайкой настоящее человеческое чувство особенно тронуло душу мальчика. Пускай этим чувством было горе.

Тем более он не мог оставить девочку, не узнав, в чем дело. Мише остро захотелось помочь этой строгой худенькой девочке.

– Вы скажите… Я помогу вам, – сказал он, переходя на «вы». Девочка уже не плакала, и только порывистое короткое дыхание выдавало ее состояние.

Миша ждал.

– Помочь мне нельзя, – у меня карточки украли. От этих слов у мальчика дух захватило и невольно сжались кулаки.

– Ух, паразиты! – процедил он сквозь зубы.

У девочки снова дрогнули плечи.

– А чего плакать? Слезами не помочь. Как это вы неосторожно? – сказал он ей.

– Сама не знаю. Я недавно спохватилась. Наверно, когда ходила за хлебом.

– Ничего. Как-нибудь проживете. Теперь не зима.

– Да, конечно… Поголодаю… не умру…

– Сейчас овощи есть. Не так уж страшно, – продолжал утешать Миша.

Девочка достала платок, вытерла лицо и медленно зашагала прочь. Миша пошел рядом.

– Это когда один, трудно. А если с родными, так ничего. Поделятся.

Она посмотрела ему в лицо, но в темноте разглядела только его строгие глаза.

– Да, когда с родными, – тогда хорошо, – сказала она и отвернулась, чтобы скрыть снова выступившие слезы.

Некоторое время шли молча, чувствуя какую-то неловкость.

– Вы учитесь? – спросила наконец девочка.

– И да и нет. Я работаю, а на работе учусь.

– В ремесленном?

– Нет. Я на судне работаю.

– Вы моряк?

– По названию я моряк, – улыбнувшись, сказал Миша. – А только в море ни разу не ходил.

– Почему?

– Мы на Неве стоим. Вот когда война кончится, тогда поплывем. А вы учитесь?

– Нет. Я работаю.

– Где?

– В мастерской. Мы ватники для фронта шьем.

– Это важное дело, – серьезно сказал Миша. – Все равно как и снаряды.

– Да, конечно. После войны тоже учиться поступлю в ветеринарный институт.

– Почему в ветеринарный?

– Потому что я очень люблю животных. Буду их лечить.

Постепенно неловкость исчезла, и они начали чувствовать себя свободнее. В этой девочке была какая-то привлекательная простота, и Мише приятно было говорить с ней. Коснувшись любимой темы, она забыла о своем горе и рассказала, как до войны у нее дружно жили кошка, две белые мыши и две птички.

– А где они сейчас? – спросил Миша.

– Когда нечего стало есть, я птичек выпустила, а кошка и мышки умерли от голода.

– Кошка не съела мышей?

– Нет. Она их любила, как своих детей. Дуся погибла первая. Мышки еще долго жили, но они так скучали без Дуси. Наверно, от тоски умерли.

– А я люблю собак, – сказал Миша.

– Да. Собаки самые умные и преданные…

Разговаривая, дошли до перекрестка, и девочка остановилась.

– До свиданья. Я сюда.

– Я вас провожу.

Они свернули и тем же медленным шагом пошли вдоль улицы.

– А как вас зовут?

– Елена. А вас?

– Михаил.

– У меня был чижик, звали Мишкой. Пел замечательно. Но ужасный был забияка…

Миша не отозвался, смущенный, что чижик-забияка оказался его тезкой.

– Лена, а вам дома не попадет за карточки? – спросил он через минуту.

– У меня никого нет.

– Как никого?

– Папа на фронте, а мама и бабушка умерли зимой.

У Миши сжалось сердце. Вот почему она так горько плакала… Остаться без карточек в таком положении…

– Ну, а родные?

– Никого здесь нет, – вздохнула девочка. – Тетка живет в Курске, а больше никого.

– Как же вы будете без карточек?

– Не знаю. Что-нибудь придумаю. Да мне немного и надо.

– Огород у вас есть?

– Нет.

– Как же вы проживете? Знаете что… я вам помогу. Обязательно! – горячо сказал Миша.

– Ну, что вы! С какой стати? Я вам чужой человек. Вы меня первый раз видите.

– Совсем не чужой, – вырвалось у мальчика. – Мы же ленинградцы. Можете мне не верить, а только даю вам слово…

– Спасибо, Миша. Вы… хороший.

– Где вас можно увидеть?

Лена молчала. Ей было приятно это искреннее сочувствие, но она была уверена, что завтра мальчик забудет про нее…

В это же время по набережной шагал Пашка Леонов.

– Пропал, Пашка! Ни за что пропал!.. Последний ты теперь подлец. Ох, батя, худо мне! Погубили твоего Пашку. На веки вечные… – бормотал он, размахивая руками.

Во рту держался противный привкус от выпитой водки, в горле першило от табаку. Жалко было проигранных денег, жалко самого себя, злоба сменилась отчаянием. Что теперь делать? Деньги все проиграны, и снова он должен Брюнету тысячу рублей.

Свежий воздух постепенно прояснял его мысли.

Как же это случилось, что он в такой короткий срок проиграл все свои сбережения и стал вором? Неделю-две тому назад он ходил радостный и счастливый. Что бы он ни задумал, все выходило как нельзя лучше. Немного усилий, труда, сообразительности, и Пашка всегда оказывался на первом месте.