Тарантул

На другой день в начале пятого Шарковский отправился на площадь. Шел он по Невскому пешком, неторопливо, иногда останавливался и разглядывал знакомые здания Александрийского театра, Гостиного двора, Думы, Казанского собора. На площади долго стоял против Зимнего дворца. Может быть, он чувствовал, что надолго расстается со свободой, и прощался с Ленинградом, а может быть, с этими местами были связаны какие-то воспоминания.

На второй этаж Управления милиции он поднялся спокойно, но, увидев пост, остановился на площадке. Сейчас он предъявит повестку, дежурный пропустит его наверх, а назад он может не вернуться. Назад выпускают только с пропуском.

В пять часов в кабинете Ивана Васильевича на Литейном раздался телефонный звонок.

– Товарищ подполковник, докладывает Маслюков. Шарковский пришел. Сидит в коридоре.

– Хорошо. Пускай посидит с полчасика, а потом приступайте к допросу. Меня беспокоит вопрос: сообщил ли он Мальцеву?

– Полагаю, что да, – уверенно сказал Маслюков.

– Мало ли, что вы полагаете. Я, например, полагаю другое. Если он надеялся вернуться домой, мог и не сообщить.

– Что же делать?

– Начинайте допрос. Если он будет все отрицать, – значит, рассчитывал на благополучный исход. Если сознается, тогда другое дело…

Томительно тянулось время. Шарковский сидел в длинном, тускло освещенном электрическими лампочками коридоре Управления на стареньком скрипучем стуле и ждал. Двери двести второй комнаты часто открывались. Входили и выходили сотрудники в форме, в штатской одежде, с бумагами, с папками дел, но никто из них не обращал никакого внимания па сидящих в коридоре. Неподалеку от Шарковского на узком стуле устроился совсем еще молодой человек, беспечно болтавший ногами. Немного дальше, на скамейке, сидела полная женщина, а рядом с ней крупный пожилой мужчина. Иногда из глубины коридора в сопровождении милиционера проходили на допрос задержанные раньше люди. Минут через сорок из комнаты вышел молодой следователь с розовой повесткой в руках.

– Вы Шарковский? – обратился он к дефектару.

– Я Шарковский, – поднимаясь со стула, сказал тот.

– Проходите…

Огромная комната, несмотря на то что там стояло пять столов, казалась свободной. Три окна выходили во двор, но света было вполне достаточно. Шарковский прошел за следователем и сел на приготовленный стул. Он обратил внимание на то, что все присутствующие в комнате сотрудники при его появлении подняли головы и с любопытством проводили до места.

– Ну так как, гражданин Шарковский? Будем признаваться? – спросил следователь, перекладывая толстую папку на край стола.

– Смотря по тому, в чем признаваться?

– Вот именно, – с усмешкой сказал следователь. – Начнем прямо с результатов… По скромным подсчетам, сколько стоили государству ценности, которые вы приобрели за время войны? А? Во сколько вы их оцениваете?

– Я не подсчитывал,

– Значит, вы не отрицаете… Это уже хорошо. Чистосердечное раскаяние суд всегда принимает во внимание.

– А при чем тут суд? Если я приобретаю, скажем, картину, пускай слишком дешево, на свои заработанные деньги, – значит, меня под суд? – спокойно спросил Шарковский.

– На свои заработанные деньги?

– Да. Только на свои.

– Вы, очевидно, полагаете, что нам ничего не известно о ваших делишках и вызвали мы вас так… на всякий случай. А вдруг признаетесь?

– Гражданин следователь… Посмотрите на мои седые волосы… И давайте говорить в другом тоне. Я вам в отцы гожусь.

– Это верно. Но тогда и вы прекратите прикидываться невинным… У кого вы купили картину Перова?

– Не картину, а эскиз.

– Неважно, У кого?

– Не знаю.

– Как это вы не знаете?

– Я покупал ее через третьи руки.

– А вам известно было, что эта картина украдена из Русского музея?

– Нет, неизвестно.

– Ну, конечно… Откуда вы могли знать! Картинами интересуетесь, а толком в них не разбираетесь, – снова переходя на издевательский тон, сказал Маслюков. – Сколько же она вам все-таки стоила?

– Не помню. Я купил ее в позапрошлом году. Дешево стоила.

– Даром?

– По ценам мирного времени, можно сказать, что и даром.

– Но все-таки… Вы заплатили деньгами?

– Да, в конечном счете деньгами. Я купил в аптеке бактериофаг и немного глюкозы. За них я получил продукты, а за продукты мне принесли картину.

– Сложная комбинация… Значит, в аптеке вы покупали дефицитные лекарства и комбинировали. Так! А почему вам аптека отпускала эти лекарства?

– Гражданин следователь, возьмем для примера такой случай. Вы нарушили правила уличного движения… Будете вы платить штраф постовому милиционеру? – спросил Шарковский.

– Полагается платить.

– Да, по закону вы должны заплатить, а на практике будет иначе. Вы предъявите служебное удостоверение, и милиционер вам козырнет… Этим дело и кончится.

– Ну, а вывод?

– Вывод тот, что, работая в аптеке много лет, я имел какие-то привилегии.

– Хорошо. Пускай суд решает, какие вам полагаются привилегии. Будем говорить о фактах.