Тарантул

– А не слишком ли дорого стоит оборона Ленинграда? Имеешь ли ты представление, дорогой мой мальчик, какой ценой удержали этот город? И дело не в разрушенных домах и заводах… Нет. Дело в людях. На Большой земле… Мы там понятия не имели, сколько здесь погибло людей. И каких людей! Ценных специалистов, мастеров, художников, ученых…

– А что же было делать?.. Сдаваться? – тихо спросил Миша.

Мальцев ответил не сразу. Он пристально посмотрел на юношу, пытаясь понять его отношение к этому вопросу, отхлебнул глоток чаю и покачал головой.

– Не знаю. Я маленький человек. Мы с тобой крошечные винтики государственной машины и должны скромно выполнять свои функции. Нас не спрашивают, что делать. Нам только приказывают.

– А вы считали, что… – начал было Миша, но гость его перебил.

– Я ничего не считаю. Я говорю только о том, что видел своими глазами, слышал своими ушами.

– А я думаю, что глаза у людей не много видят. Только то, что кругом, – упрямо возразил Миша.

– Эх, молодость, молодость! – со вздохом сказал Мальцев. – Героическая, бездумная, горячая…

– А разве это неправильно? – спросил Миша. – Вот, например, такой факт… Когда снаряд или бомба близко разорвутся, то человеку кажется, что весь Ленинград на воздух взлетел… и вообще конец света. А на самом деле ерунда…

Миша волновался. Ему казалось, что Мальцев прощупывает его настроение, хочет посеять какие-то сомнения или испытывает, но для чего он это делал – неизвестно.

– Да, да, да… Все это так. Действительность существует для каждого из нас… Человек исчезает, и вместе с ним исчезает все, – сказал он и еще раз повторил: – Все!.. А что будет после него… Не все ли ему равно?

– Хоть потоп! – хмуро напомнил Миша.

– Нет. Ты меня неправильно понял, – с улыбкой сказал гость. – Для меня этот вопрос имеет особое значение. Дело в том, что здесь погиб мой сын. Да, погиб.. И вот сейчас мне и в самом деле все, что связано с Ленинградом, стало как-то безразлично… Ленинград существовал для меня потому, что здесь жил и учился мой сын. По своей занятости я редко видел его… Он был примерно твоих лет… может быть, немного постарше. – Говоря это, Мальцев не спеша достал из кармана бумажник, вынул оттуда фотокарточку и протянул своему собеседнику. – Вот, посмотри…

Ничего не подозревая, Миша взял снимок, взглянул и ясно почувствовал, как у него зашевелились волосы на голове. На снимке был атаман воровской шайки – Жора Брюнет. Мише навсегда врезалось в память нахальное выражение его глаз, презрительная, чуть брезгливая улыбка, высокомерное поведение. Вспомнил он и последнее… Дикий крик, вытаращенные от ужаса глаза… Здесь, на портрете, юноша был несколько иным, чем в жизни. Красивый, приятный, с приветливой улыбкой.

– Коля… Вы знали этого мальчика?

Миша поднял глаза и, встретившись с пытливым взглядом гостя, еще больше смутился. Мальцев жадно наблюдал за ним. Он видел замешательство юноши, видел, какое впечатление произвел на него портрет.

«Что же делать? Теперь не скроешь, – думал Миша. – А если врать, совсем запутаешься».

– Да, – сказал он. – В прошлом году мы с ним встречались. Его зовут Жора Брюнет.

– Звали его Георгий. Но почему Брюнет?

– Брюнет? Ну, это вроде клички или прозвища.

– А где вы с ним встречались?

– Этого я не могу сказать…

С последними словами Миша положил снимок на стол, отошел к пианино и встал спиной к гостю.

– Почему вы не можете сказать? – настойчиво спросил Мальцев.

– Не могу… Это секрет.

– Какие же теперь секреты?.. Если он погиб.

– А я-то еще живой.

– Да. Вы живой… – повторил Мальцев и, немного подумав, тихо продолжал: – Коля, голубчик… Я очень вас прошу, расскажите все, что касается моего мальчика. Ну хотя бы то, о чем можно говорить. Мне не нужны ваши детские секреты… Но если вы даже проговоритесь…

– Вы сообщите папе, – подсказал Миша.

– Нет, нет! – поспешно сказал Мальцев. – Теперь я понимаю, в чем дело… Могу вам дать честное слово. Могу поклясться чем угодно, что ни одного слова не пророню из всего того, что узнаю от вас. Я слишком уважаю Сергея Дмитриевича…

– Тем более, что уважаете, – проворчал Миша и направился к выходу.

– Куда вы?

– Я посмотрю, что Аля делает, – пояснил Миша. – Она тоже меня воспитывает.

Миша прошел в комнату Лены и тихо постучал, надеясь, что она не ответит. Но он ошибся. Лена не спала.

– Кто там? Можно, можно, – раздался голос девочки.

Миша вошел и плотно закрыл за собой дверь.

– Зажги свет, – тихо предложила Лена.

– Не надо. Я пришел просто так, – сказал Миша, подходя к кровати. – Очень, понимаешь, все сложно получилось. Боюсь запутаться. Надо бы посоветоваться, и не с кем…

– А я? – с обидой спросила Лена.

– Ты же ничего не знаешь. А рассказывать – долгая история… Такая неожиданность! Я прямо обалдел, когда увидел портрет…

– А ты все-таки скажи, Коля. Я быстро понимаю.

– Когда-нибудь в другой раз… Он оказался отцом одного парня… А я все про него знаю… про его сына. Просит рассказать…

– Что ты!.. Это такое дело…