Тарантины и очкарик

– Вернее, нашёл её не я, а мои щенки. Они тогда были ещё совсем маленькими. Играли, играли, потом у Бестика от головы вспыхнул красный луч. Я думал, что у меня галлюцинации. В общем, это оказалась указка. Бестик её зубами схватил, и, наверное, нажал на выключатель, потому луч и загорелся.

– Что вы с указкой сделали? Забросили подальше?

– Сначала забрал у Бестика, чтобы зубы не попортил. А потом повесил её вон туда.

Мужик указал пальцем на молодую акацию, что стояла посередине поляны.

– Там есть сучок, на него и повесил. Правда, отсюда не видно, всё уже заросло. Хм… а тогда сучок был голый.

– Так ведь прошло почти два месяца.

Я направился к акации. Лысый мужик – за мной.

– Я ж повесил её на видное место. Чтобы тот, кто потерял, мог найти сразу. Да и чтоб щенки себе зубы об железку не портили.

Мы подошли к акации. Мужик раздвинул листву так, чтобы я видел сучок. На сучке висела лазерная указка.

– Как я спрятал, а? Хотел, чтобы хозяин нашёл, а получилось, что я её спрятал.

Я снял указку с сучка, уложил в пакет. Мужик покосился на пакет, перевёл взгляд на меня, засопел.

– Очень бы мне не хотелось, чтобы из-за этой чёртовой дребедени меня таскали по допросам.

– Скажу, что нашёл сам.

– Вот спасибо!

– И вам всего хорошего.

Мужик вернулся к своей псарне.

Я включил скоростную ходьбу. Спустя двести пятьдесят шагов я остановился у дома Михалыча. В шляпе на носу и чёрных очках на пол-лица в шесть часов вечера я смотрелся как идиот, зато не как Ян Янович Янов, которого в лицо знал очкарик.

*

*

В сотне метров от дома Михалыча я нашёл девятиэтажку, из окон которой можно увидеть, как Михалыч принёс домой удочки.

Подъезд девятиэтажки на консьержку не накопил, потому придумывать очередное враньё не пришлось.

На третьем этаже я нашёл квартиру, окна которой выходили на дом Михалыча, утопил кнопку дверного звонка. Через минуту дверь отворила старушка.

– Вам кого?

– Простите, не туда попал. Я ищу Серёгу. Я думал, он живёт на третьем.

– На четвёртом. Только не знаю, Серёга или нет. Он здесь недавно. А вам от него что нужно?

– Кредит взял, а возвращать не хочет.

– Нехорошо. Стучите крепче. Там звонка нет.

Старушка захлопнула дверь.

Я поднялся на четвёртый этаж. Постучал в дверь, где нет звонка. В ответ услышал тишину.

Замок я открыл с помощью заколки для волос за семь секунд. Заколку выбросил.

Когда распахнул дверь, нос к носу столкнулся с очкариком. У парня в руке красовался кухонный тесак.

Я перешагнул порог, закрыл дверь.

– Привет, Толик! Тесак-то убери, а то сам знаешь, какую отбивную я из тебя сварганю.

Очкарик закусил губу. Я покачал головой.

– Брось на пол, дружище. Брось.

– Я думал, что воры… Вы не имеете права…

– Брось тесак, Толик.

Очкарик повиновался. Я отфутболил тесак к стене, жестом пригласил Толика в комнату. В комнате я взглядом указал на стул у окна. Толик сел.

На подоконнике лежал бинокль, рядом – початая упаковка чипсов.

Я посмотрел через бинокль на дом напротив, нашёл окна квартиры Михалыча. Все комнаты Михалыча, будь в них включен свет, просматривались бы насквозь.

Толик сглотнул. Я вернул бинокль на подоконник, хмыкнул.

– Хотел посмотреть, как будет убиваться отец после пропажи сына?

– Он, скотина, живёт как и раньше!

– Ему носить траур? Он должен с утра до вечера заливаться слезами?

Очкарик засопел. Я присел на подоконник.

– Толик, я пришёл по делу.

Во взгляде очкарика мелькнуло удивление.

– Странно. И какое у вас ко мне дело?

– Ты постарался убедить всех в том, что тебя похитили тарантины. Но тарантины в морге, и узнать, откуда в их джипе твоя кровь, не получится. Потому искать тебя не будут.

– К чему вы это говорите?

– Кому сообщить, что я тебя нашёл? Следователю? Депутату Маслине? Будут рады оба. Выбирай.

– Что вы скажете следователю?

– Если я ещё разбираюсь в следах от удавки, то, когда ты душил Ромку, ты стоял у пацана за спиной. Не спереди, не сбоку, а сзади. Стоял сзади и дышал в затылок. На затылке, как известно, растут волосы. Запахи в волосы буквально впитываются. Ты дышал тарантинам в затылок. В твоём дыхании всегда есть твой запах. Твой и только твой.

– Другого – похожего – быть не может?

– Спроси это у собачки, которой ты будешь дышать в нос, чтобы она усекла, какой запах искать на затылках тарантин. Для общего развития: твой запах – как и отпечатки пальцев – уникален. Даже у однояйцевых близнецов запахи хоть и очень похожи, но отличаются.

– Запугиваете? Хотите, чтобы я написал признание?

– Твоего запаха на затылках тарантин хватит и без признания.

– А если я вам заплачу половину моих денег?

– Почему нет? Когда?

– Сейчас.

– Зачем мне половина, если могу взять всё?

– Как?

– Просто. Ты хотел заплатить прямо сейчас. Значит, деньги в этой квартире. Найду и заберу.

Глаза очкарика остекленели. Толик сорвался с места с такой прытью, что опрокинул стул. Я дал очкарику добежать до коридора, схватить тесак, двинуться на меня с квадратными глазами. Через три секунды тесак валялся на полу, очкарик скулил рядом, а я растирал кулаки.

На запястье очкарика – над веной – я увидел едва заметный след от укола иглы. Очкарик мой взгляд перехватил.

– Что смотрите? Я наркоман.