Танцы на стеклах - 2

    «Ничто в нас не меняется. Десять раз обожжемся, а все

равно хотим гореть.»

    Есенин

   Мелания

   Пребывая в полнейшем забвении, отключив разум и чувства,

я не замечаю, как проходит еще один день. Я просто сижу на

кровати, пока Самина и Хана пичкают меня обезболивающими

таблетками, перевязывают окровавленные ступни, которые при

соприкосновении с бинтами болят еще сильнее. Так, словно, я

снова танцую на сверкающем ковре перед Джаредом.

   Никогда не забуду его полный голода и похоти взгляд. Он

часто смотрел на меня так, но безумец был настолько очарован

моим танцем, что даже не замечал… ни моей крови, ни моих

слез, которые я скрывала за соблазнительной улыбкой.

    Я уже не плакала. Только несколько раз выла, словно

раненный зверек, когда Самина доставала осколки, глубоко

впившиеся под кожу.

   Каждый шаг был мукой. Каждый вдох был наполнен

пустотой, безысходностью…

   Мне уже действительно ничего не нужно. Полнейшая апатия,

отрешенность, депрессия. Подобное я чувствовала в

психиатрической клинике. Амебное состояние, когда даже о

близких вспоминаешь с трудом.

   Я хотела разбудить в себе гнев и ярость, чтобы она снова

придала мне сил… но и ее не было. Зайди сюда Джаред прямо

сейчас, я бы на него даже не взглянула.

    Потому что мне все равно.

   Все равно!

   Плевать…

   Я кладу руку на свою грудь, туда, где сердце, и чувствую, как

за слоем льда, скрывается невыносимая боль. Пусть там и

остается.

   Я спала, когда дверь в мою комнату снова открылась. Амир

кивнул мне, опустив глаза в пол.

   — Bent, оденьте абайю, пожалуйста. Собирайтесь, —

последнее слово звучало, как приговор. Меня словно с головой

окунули в ледяную воду. Я всей кожей ощутила нехорошее

предчувствие.

   Хотя почему нехорошее? Я сама умоляла Джареда отправить

меня в бордель. Значит, это окончательное решение подонка.

Выкинет меня, даже не осмелившись самолично явиться за

мной. Трахнул, испробовал на мне свои пытки и… выбросил.

   Я молча одела абайю, и дождалась пока Амир подойдет ко

мне вплотную. Мужчина протянул мне руку, глядя на меня

взглядом  «надеюсь, это останется между нами».  Я с

благодарностью улыбнулась охраннику, и позволила ему

помочь мне встать. У Амира был такой сочувствующий вид,

будто он думал только о том, чтобы взять меня на руки и

отнести к пункту назначения, но мы оба понимали: нельзя.

   — Оххх, — прошипела я, чувствуя, как саднят свежие раны.

   — Держитесь, Bent. Идти недолго. До машины, а дальше вас

встретят.

   Я сглотнула, представив себе мерзкого Анмарского сутенера

с густой бородой и дьявольски-черными глазами. Как и у всех

моих будущих клиентов… арабов.  Жуть… черта с два, я

попаду туда.  Я придумаю, обязательно придумаю, как мне

сбежать.

   Оказавшись в стрессовой ситуации мое подсознание

начинает искать пути выхода, несмотря на опустошение. И

выход приходит быстро и резко, мне остается лишь надеяться,

что мой план сработает.

   Очень медленно мы с Амиром добираемся до черного

Mersedes`а. Он помогает мне спускаться, придерживая под

руку — видел бы это Джаред, наверное, обезумел бы от

подобного поведения. Но иначе я бы просто не добралась до

автомобиля.

   Амир открыл передо мной заднюю дверцу машины, но сделав

самое милое выражение лица на свете, я с нежностью

заглянула ему в глаза:

   — Амир, позвольте мне поехать спереди. Пожалуйста. Я хочу

посмотреть на Анмар, хочу в последний раз… вы…

понимаете? Прошу вас. Джаред не узнает об этом.

   Амир смерил меня понимающим взглядом, вновь возвращая

своему лицу беспристрастное выражение.

   — Bent, только не делайте глупостей. Не подведите меня,

пожалуйста.

   Я киваю, Амир помогает мне опуститься на переднее

сиденье. Облегчение. Боль тут же затухает, но стоит только

ступить на ногу и обжигает снова, словно я окунаю ее в

открытое пламя.

   Амир блокирует двери, включает музыку. Исполнитель поет

на Анмарском языке — это песня-признание любимой. Я

улавливаю лишь некоторые фразы, где мужчина поет о том, что

он ошибался и был не прав, и теперь готов, стоя на коленях,

умолять любимую о прощении…Его голос убаюкивает меня, и

я думаю только о том, что Джаред никогда не попросит у меня

прощения.

   И теперь оно мне и не нужно.

   Я смотрю в окно, отчаянно выжидая удобного момента для

осуществления задуманного.

   — Он, правда, отдает меня в бордель? — тихо спрашиваю я, в

последний раз надеясь, услышать «нет».

   — Хозяин запрещает мне разговаривать с вами, bent.

Простите, — хладнокровно отрезает Амир, и я тяжело

вздыхаю, глядя на то, как сменяют друг друга идеальные,

высокие, с пышными ветками, пальмы. Мы проезжаем и

другую часть города, которая поражает своей роскошью…

восточная сказка, иначе не назовешь. Анмар сочетает в себе

две противоположные грани: роскошь востока и передовые

технологии — вдали я заметила высокие здания, небоскребы,

как в Нью-Йорке и почувствовала, как защищенное льдом

сердце, сжалось от тоски по дому.

    Я никогда не вернусь домой.

   Мы сошли с трассы, Амир сбавил скорость. Удача была на