Танцы на стеклах - 2

когда внутри себя носишь лишь один взгляд, лицо и голос.

Молодой человек был не просто симпатичен, он был красив,

мужественен, и очарователен. От него исходила

сумасшедшая энергия уверенности в себе, словно он привык

считать себя королем мира, капитаном корабля своей жизни.

    И почему я вечно притягиваю таких?

   — Я обычно не здороваюсь с незнакомцами, — я поднимаюсь

со скамьи, и прижимаю к себе маленькую сумочку.

   — Мэл, ты меня не узнала, что ли? — мягко рассмеялся он. Я

не испытывала напряжения, когда он схватил меня за

запястье, чтобы остановить. И тут я начала понимать, кто

он. Боже, совсем идиотка. Мысли о Джареде просто выбили

из меня воспоминания о других мужчинах. Но как я могла

забыть Брайана?

   — Хорошо, начнем все сначала. Девушка, у вас такие

красивые глаза…

   Я нахмурилась, игриво поджав губы.

   — Улыбка...

   Возвела глаза к небу.

   — Волосы, — крепче сжал руку на моем запястье Брайан. Не

думала, что он романтик. Хотя, конечно он играет в него. Тот

еще тип, вроде Джареда. Он и в Йеле прикинулся «хорошим»,

но я уже давно выросла из студенческих обид. А может

правда в том, что случившееся с Брайном не задевало меня по-

настоящему. И был только один человек, который одним

словом мог подарить мне счастье, или разорвать его внутри

меня в клочья.

   — Лучше.

   — Меня зовут Брайн.

   — А меня…Мелания, — улыбнулась я, и на этот раз моя

улыбка была искренней, а не вымученной.

   Так я снова встретила Брайана. Это было полгода назад,

когда я почти окончательно пришла в себя после Анмара, и

мои приступы почти прекратились…

   Маркус поставил мне множество диагнозов: депрессия,

фобические расстройства, и травматический невроз. Да уж, не

очень было приятно ощущать себя сумасшедшей, поехавшей, не

такой, как все. Но Маркус успокоил меня, убедив, что больше

половины Нью-Йорка, имеют подобные проблемы. Приступом

я называю то, что происходит внутри меня в некоторые

моменты, которые заставляют вспоминать и чувствовать

прошлые травмирующие события. В эти минуты, у меня

полностью отключается сознание, я почти не контролирую

свои действия. Сотрясаюсь всем телом и чувствую себя

маленькой девочкой, загнанной в темный угол, из которого нет

выхода. Так было тогда, на яхте, когда я кинулась за борт.

Никогда бы не совершила подобной глупости в здравом уме.

Но это случилось…и лучше не вспоминать, чем это

закончилось.

    И каким был наш с Джаредом первый раз.

   Приступом было и мое поведение в самолете, когда я таяла в

руках Джареда, позволяя себе плакать практически у него на

руках, позволяя прикасаться ко мне, после всего... В машине с

Амиром, в Анмаре тоже были приступы. Теперь такое со мной

почти не случалось — лекарства и работа с Маркусом привели

меня в чувство. Можно было бы сказать, что все прошло

бесследно…

   Но правда в том, что Маркус вылечил только разум.

   Мази, и таблетки исцелили мое тело — на нем остались лишь

белесые, едва заметные шрамы на ступнях. Заметный, но не

уродующий меня шрам от лап Кудры. Рана была не глубокой.

   Но ничто до конца не исцелит мою душу. Никогда, я это

знаю. Я навсегда лишена единственного человека, с которым

чувствовала жизнь – как никогда ярко и остро. С Джаредом я

поднималась выше стратосферы, и падала вниз, испытывая все

чувства, которые только можно испытать при свободном

падении.

   Но я не вернусь к Джареду. Никогда. Пусть хоть с ног до

головы завалит меня подарками, в которых я утопала. Дорогие

краски, кисти, вип билеты на самые шикарные выставки Нью-

Йорка, картины известных художников — все это изобилие

доставляли в мою квартиру в огромных коробках, каждую

неделю. И все это я спокойно, с ледяным выражением лица

отправляла обратно — в основном, через Мэта.

   Цветы…какие он только мне не дарил. Джаред отправлял