Танцуя с девственницами

– Вы все-таки вернулись, – произнесла Мегги несколькими минутами позже. – А я-то уж размечталась, что освободилась от вашего внимания, – думала, может, вы обо мне забыли.

– Ни в коем случае, Мегги.

– Да? Вы помните меня благодаря моей блестящей индивидуальности? Моему интеллекту? Моему беспощадному остроумию?

Фрай заметила, что Мегги переставила в комнате лампы и теперь свет был не таким резким. Возможно, это было сделано для того, чтобы гостья чувствовала себя свободней и прием казался более радушным. Перед столом стоял новый стул с зеленой сатиновой обивкой. Усевшись, Фрай нашла его заметно удобней предыдущего.

Кофейник уже стоял на столе, а рядом с ним – керамический сливочник и вазочка с сахаром. По этим признакам Фрай заключила, что добилась определенного прогресса в сближении с Мегги. Но эта близость была настолько хрупкой, что могла разбиться в считанные секунды из-за телефонного звонка или скрипа стула.

– Я подумала, мы неплохо поладили, – сказала она.

– Вы так подумали?

Мегги наклонила абажур так, что тень упала прямо ей на лицо. Получившийся эффект привел Фрай в замешательство, а миленькие глазки Мегги сначала попали прямо под яркий свет, а затем опять исчезли в тени.

Поскольку расследование дела Уэстон зашло в тупик, Диане Фрай казалось, что ее беседы с Мегги Крю – что-то вроде Восточного фронта, единственного места, где может случиться прорыв, если он вообще случится. Мегги была единственным реальным свидетелем. Она могла опознать того, кто на нее напал. И при всем том Фрай придется силком вытягивать из нее воспоминания. Поэтому она сидела здесь наедине с этой женщиной и изо всех сил пыталась залезть к ней в душу и нарыть там хоть что-то – словно шахтер, упорно долбящий скалу.

– Вы думали о нашем последнем разговоре? – спросила Фрай.

Но Мегги ответила вопросом на вопрос:

– Вы знаете, сколько у меня бывает посетителей?

– Нет.

– Вы знаете, каково сидеть здесь и ждать, придет ли кто-нибудь?

– Простите.

Мегги до отказа повернула лампу так, чтобы весь свет падал Фрай в лицо.

– Я говорила вам, что есть одна вещь, которой я не переношу. Не жалейте меня. Поняли?

Фрай пришлось подавить естественную реакцию, напомнив себе, что эта женщина может сорваться в любой момент. Необходимо держать себя в руках и ни в коем случае не ссориться.

– Давайте начнем все сначала, хорошо?

– Вы у меня в гостях.

– Мегги, то, что я действительно хотела бы сделать, – сказала Фрай, – так это вернуть вас назад, в то время, когда это случилось, чтобы встряхнуть вашу память. Надо еще раз попробовать пройти это место.

– Зачем?

– Ради Дженни Уэстон. И чтобы помочь нам предотвратить следующее убийство. Мегги, вы не можете отказаться.

Женщина нерешительно прищурилась.

– Ваши коллеги всегда обращались со мной по-другому: сочувствовали мне, успокаивали. А я этого не терплю.

– Мне их подходы неинтересны. У меня есть работа, которую надо выполнить. И я хочу, чтобы вы помогли мне.

Мегги не сводила с нее глаз.

– Кофе? – спросила она, протягивая руку к кофейнику.

Фрай кивнула. Ее напряженно сжатые пальцы расслабились. Пока Мегги наливала кофе, Диана оглядела комнату: на самом деле здесь было не так уж гостеприимно, несмотря на удобный стул и запах свежего кофе. Что всплывет сегодня в памяти Мегги? Когда переживаешь такое потрясение, хочется закрыться и никого не пускать внутрь. Вполне вероятно, что ее воспоминания не раскроются, пока напавший на нее человек не окажется за решеткой.

С другой стороны, и у Мегги может быть что-то глубоко внутри, что заставляет ее сознание молчать. Необходимо подобрать ключик, который откроет дверцу и высвободит эти воспоминания.

Фрай принесла с собой двухкассетный магнитофон. Она была почти уверена, что Мегги откажется от записи, но та с готовностью согласилась, похоже испытав облегчение. Возможно, она воспринимала магнитофонную запись как некий компромисс, нейтральную территорию. Или считала, что запись не поможет вернуть воспоминания, а лишь зафиксирует те, что уже есть. Фрай не могла сказать наверняка. Но сегодня она собиралась продвинуться дальше.

Несколько минут они сидели и наслаждались кофе. Даже успели поболтать о погоде и соседях Мегги, будто Фрай была приятельницей, заглянувшей на пять минут. И – кто знает – возможно, последуют шоколадные печенюшки.

– Я чувствую, как теряю форму, просиживая дома целыми днями, – говорила Мегги. – Не успею опомниться, как растолстею.

Значит, шоколадного печенья не будет. Фрай вынула две пустые кассеты и вставила их в магнитофон.

– Я вот гляжу на вас, Диана, и, по-моему, у вас нет никаких проблем с весом, – сказала Мегги.

– Просто у меня нет времени толстеть. – Диана всегда так отвечала на подобные вопросы. Она проверила магнитофон, и обе кассеты начали крутиться. – Готовы?

– Но сначала можно я кое-что скажу вам?

– Да?

– Я решила вернуться на работу, – сказала Мегги.

– А это разумно? – спросила Фрай, думая в эту секунду о грозящих Мегги опасностях, а не о той пользе, какую ей принесет возвращение во внешний мир.

– Иногда мне нужно покидать эту квартиру.