Танцуй для меня

И теперь, видя его там, пристально наблюдающим за каждым моим движением, я могу едва дышать. Когда он впивается в меня ртом, моя голова падает на одеяла и порочный стон срывается с уст. Он кружит языком вокруг моего клитора, а затем жадно впивается в мою киску. Он продолжает движения кончиком языка, словно вырисовывая узор от клитора к киске, лаская, кружась, дразня, словно пробуя меня на вкус. Такого я еще никогда не испытывала. Это мучительный танец, заставляющий все мои мышцы содрогаться до тех пор, пока это не становится настолько сильным, что я не могу ответить наверняка, собираюсь кончить или же уже кончила.

Когда его прикосновения становятся настолько мучительными, что я не в силах их вынести, я отталкиваю его голову. Смеясь, он поднимается, вытирая влажный рот.

— В чем дело, детка?

Мои мышцы настолько расслаблены, что у меня нет силы поднять руку, чтобы ударить его. Обвив ногами его мощные бедра, я открываюсь ему.

— Заткнись и трахни меня.

Откинувшись назад, он берет презерватив, лежащий на одеяле. Я даже не заметила, когда он положил его туда. Надев его, он придвигается, нависая надо мной, напрягая при этом мышцы бедер. Его член огромен и тверд, когда он медленно входит, растягивая меня.

— Да, Рансом. Как же хорошо, — задыхаясь, стону я, когда он заполняет меня полностью.

— Как и мне, Джозефин. Ощущения невероятны. — Он закрывает глаза и стонет, вонзаясь в меня. Медленным, размеренным темпом, так не похожим на темп, с которым мы обычно занимаемся сексом. Сегодня Рансом не спешит, я чувствую это. Я чувствую все. Это не просто секс. Сегодня мы занимаемся любовью.

Просунув руку мне под коленку, он разводит мои ноги еще шире в стороны, откуда нет пути назад. Его таз трется о мой клитор, и я кончаю, разбиваясь на частицы, кусок за кусочком, когда оргазм медленно сокрушает меня, словно волны океана, рвущиеся на берег... медленно, но с неожиданной силой. Не было строптивости и стыдливости. Я даже не прилагала никаких усилий, но до сих пор чувствую себя сокрушенной.

Это самое искреннее из чувств, когда-либо испытанных мною.

Притягивая его ближе, я чувствую, как мышцы Рансома напрягаются под моими руками, когда он гонится вслед своему желанию. Моя грудь раскачивается из стороны в сторону, а голова удается о спинку кровати, когда он, слегка приподнявшись, начинает двигаться быстрее.

Я наблюдаю, как его лицо искажается, а на шее отчетливо выступают вены. Бедрами он делает последний толчок и молча застывает на месте, прикусывая зубами губы до тех пор, пока из них не вырывается мучительный стон, а затем сверху наваливается на меня.

Грудью я чувствую, как колотится его сердце, когда он пытается перевести дух. Одной рукой я поглаживаю Рансома по спине, другой прижимаю его голову к моей груди. В этот момент, когда нет ничего, кроме мягких звуков нашего учащенного дыхания, я ощущаю умиротворение. Никогда не испытывала его раньше и понятия не имею, что с ним делать. Но это... приятно.

Ощущение разрушается, когда Рансом скатывается с меня, в моей груди вновь начинает воцаряться пустота. Но она быстро заполняется снова, когда он увлекает меня за собой. Лежа на спине, Рансом укладывает меня рядом с собой и перекидывает мою руку через свою грудь. Моя нога движется вверх, чтобы переплестись с его ногой, и когда мы сплетаемся друг с другом, моя грудь разрывается от чувств, назвать которые я не в силах.

В любом случае, здесь и сейчас, я чувствую себя в безопасности. Защищенной. Как будто вернулась домой.

* * * 

Низкий жужжащий звук выманивает меня из сновидений, и я смутно понимаю, что Рансом высвобождается из моих объятий и что-то ищет на полу. Жужжание прекращается, сменившись его голосом, мягким и немного грубоватым после сна. Звонок быстро заканчивается, и Рансом вновь укладывается в постель рядом со мной.

— Ты не спишь? — спрашивает он, и я откатываюсь с жалобным звуком. Я не отношусь к жаворонкам. Никогда им не была, однако Рансом явно намерен сделать меня такой.

Он прижимается обнаженным телом к моей спине, и я чувствую, как просыпается его желание, будит меня, проникая между моих бедер. Его теплое дыхание щекочет мой затылок. Я наклоняю голову, чтобы почувствовать, как его губы касаются моей кожи.

— Во сколько тебе нужно быть на занятиях?

Откинувшись немного назад, я обхватываю его голову, пока он продолжает ласкать меня, и отвечаю:

— В девять.

— Эммм... тогда у тебя двадцать минут, чтобы туда добраться.

Мои глаза распахиваются, и я вскакиваю с постели.

— Я опаздываю! — Заметив, что он все еще лежит в постели, облаченный в одну лишь улыбку, я кричу: — Вставай! Мне нужно идти!

Устроившись у края кровати, он смотрит, как я ношусь по комнате, собирая с пола одежду.

— Я поддерживаю приверженность занятиям, особенно когда ты вот так нагибаешься, но, возможно, сегодня нам стоит просто позвонить, сказать, что заболели, и оставаться в постели.

Я вижу, что в его прищуренных глазах плещется желание, и предложение такое искушающее, что трудно не поддаться. Но на этот раз мой разум побеждает.