Танки в спину не стреляют

– Пленных связать и на борт танка. Выстави наблюдателя, не в лесу на прогулке. – Внутри танка он воткнул в разъем шнур. – Шестой, шестой, это восемнадцатый, говорит командир отряда Соколов. Атаковали немецкие танки, техника уничтожена. Одна «тридцатьчетверка» подбита, поломка несложная, ремонтируют. Прием!

– Молодец, Соколов, – зашипел эфир. – Дай угадаю, Гулевич опять отличился? – и не дожидаясь ответа, приказал: – Возвращайся к повороту с магистрали и держи там позицию. Наших пропусти, две машины с саперами идут, дай им в сопровождение до леса один экипаж, здесь уже наши перехватят. Прием!

– Есть. – Алексей спросил с надеждой: – До утра переправу наведут?

– Сделаем. – Голос у комбата потеплел. – Завтра дадим немцам жару, отомстим им за концлагерь. Не переживай, Алексей, я обещал, значит, будет наступление! Давай держись там, знаю, что маловато машин, но все на постройке работают. Как рассветет, снимем пост, и на отдых.

– Если будут пленные, отправлю их с саперами к вам. – Молодому командиру было приятно, что его поддерживает капитан и что он догадывается, о том, как сильна в нем ненависть к фашистам.

– Добро!

Переговоры закончились, а со стороны перевернутых легковушек с хохотом Яков и его пулеметчик, такой же кудрявый, но с огненным чубом, тащили огромный ящик:

– Товарищ командир, тут еда генеральская, к Новому году приготовили себе фрицы! Еще ящик такой же в машине. А вот второй чемодан с бумагами.

Ящик и вправду был набит консервами, жестяными коробками с конфетами и шоколадом, ветчиной, яблоками и другими не виданными для фронта деликатесами. Штаб отступающего гарнизона не хотел прощаться с гастрономическими привычками и вместо людей спасал ящики с запасами еды для празднования Рождества. Алексей нахмурился:

– Не трогайте ничего, это все в госпиталь отправим. На борта ящики поднимайте и веревками к десантным скобам вяжите. Все бумаги ко мне в танк. Живые есть в машинах?

– Нету, по стенкам размазало! – на ходу выкрикнул Яков, вприпрыжку направляясь за новой партией добычи.

Бочкин в это время по приказу Логунова патрулировал с автоматом тыл площадки боя. Он поглядывал краем глаза на дымящиеся закопченные немецкие танки, изрешеченные осколками фугаса трупы, не шевельнется ли кто, а потом всматривался в синеву вдали. Грунтовая полоса с твердыми накатами снега тянулась еще километр между полей и круто сворачивала налево, присоединяясь к широкой асфальтовой дороге, что проходила между населенными пунктами, соединяя Жлобинский район с соседним. В воздухе царила непривычная Кольке тишина: ни канонады, ни перестрелки из окопов на передовой, даже привычного гула воздушной разведки не слышно. Немцы затихли, стягивая в спешке остатки военных соединений, а Красная армия тоже молчала, готовя без лишнего шума атаку под прикрытием ночи. Только вот Норке затишье не нравилось, она рычала и припадала на землю, поднимая шерсть на холке.

– Ну ты чего, а? Все кончилось, они уже не тронут нас. Повоняют немного только, пока догорят. – Николай протянул руку, чтобы успокоить охранницу.

Но та вывернулась, щелкнула зубами и вдруг с визгом потащила Бочкина с дороги, словно спасая от чего-то. «Она не танков подбитых боится, что-то впереди там, за поворотом, слышит», – вдруг догадался он и со всех ног бросился к «тройке», рядом с которой возились его товарищи.

Бабенко, словно врач в операционной, на ощупь практически при слабом свете фонаря вправлял выбитые пальцы. Механик на ходу поучал мрачного Гулю, которому теперь было стыдно за свой приступ ярости, когда с одной лопатой он кинулся на ошарашенных немецких танкистов:

– Ты зачем танк дергаешь, фрикционы пожжешь, и эту поломку уже в поле не исправить за пару часов. Ты же и себя подставил, и меня. Не в игрушки ведь играем, война это, парень, тут цена ошибки – жизнь твоя или чужая.

Гулевич только вздыхал и шмыгал носом, поглядывая на сурового Логунова, не насмехаются ли над ним новые фронтовые товарищи. Но от степенного механика исходила лишь отеческая забота, а раненой машины он касался так бережно, как не умел даже сам Гулевич.

Вдруг от подбитых танков отделился «Т-34», Соколов сам сел за рычаги управления, ловко направив танк по дороге. Подъехав поближе, выкрикнул из люка ротный:

– Василий Иванович, вы садитесь за механика, я на башне, Коля тоже в танк. Надо саперов встретить, подкрепление со стороны Паричей идет по дороге. Как закончите, Бабенко, по связи доложите, что получилось. Омаев остается в наблюдении.

– Товарищ командир, собака что-то чует за поворотом, – выкрикнул Колька, а Норка схватила острыми зубами его сапог и замотала головой, требуя, чтобы он быстрее спрятался в укрытии.

– Быстрее, сейчас разберемся, – нетерпеливо махнул рукой Соколов.