Танго втроем

Снимает с Аси ботинки, поднимает ее на руки. Разувается сама. Молча уходит в детскую. Никаких разговоров не будет.

А утром я улетаю. Надолго.

Падаю на диван в гостиной. Взгляд блуждает по глянцевой поверхности потолка натыкаясь на люстру. Застывает.

Устал.

У меня нет сил вывезти этот бой.

Я вложил ей в руки Асю. И это непобедимое оружие. В этой битве я проиграл. Она откинула меня в самое начало. Но второй раз этим путем будет идти гораздо тяжелей. А, может, и невозможно. Женя умеет принимать моё жало в себе. Но в Асе…

Зачем ты наступила на меня, моя девочка? Зачем подставила ее?

Наверное, затем же, что и этот показательно выкинутый мной торт.

Такова наша суть.

И ты была права — Ася будет всегда под ударом.

Но что же делать?!

Тупик.

Я не могу вас отпустить. И то, что ты говорила — неправда. Конечно, я хотел порадовать ее счастьем и тебя. Но и ее тоже. Мне было приятно доставлять ей радость. Когда я делал это всё, я думал о ней. И я не соревновался с ее отцом. Не выслуживался перед ней, чтобы заработать ее любовь. Но именно сегодня ты решила перестать меня чувствовать и наступила посильнее. Потому, что я отпустил тебя к мужу и он сместил тебя в другое состояние. Моя ошибка.

Моя.

В спальне включен ночник. Верхняя одежда брошена на пол. Они спят в обнимку поверх покрывала, не расстелив кровати, прямо в одежде.

Плохо…

Она уже ушла отсюда.

Сажусь на ковер рядом, ложась спиной на спинку кровати. На меня смотрит Асин единорог. Что я сделал не так? Как я должен был сделать? В мое голове пусто.

Женечка…

Пожалуйста…

Прояви свой высший пилотаж по нелогичности — останься.

Проснись утром с ясной головой и переосмысли.

Почувствуй.

Пожалуйста…

Мои пальцы леденеют.

Оборачиваюсь. Окно приоткрыто. Тихо закрываю. Выключаю ночник.

Ася громко вздыхает во сне.

Нет, я не отменю эту поездку.

И не останусь здесь, чтобы продолжить этот спаринг.

Я уже проиграл. Нет смысла.

Чем дольше я буду стоять на ногах, тем остервенелей она будет бить по мне. Сейчас ее время крушить. И теперь я должен закрыть рот.

Кофе… сигарета… кресло…

Утро…

Мне пора.

Нет, до самолета еще долго. Но…

Смотрю на себя в зеркало. Не вижу себя. Мне нужно оставить ей ключи. Это как подставить заряженный ствол к виску и положить палец на курок. Нажмешь Женечка?

Нет… Я не воспроизведу твое действие в реале, если ты сделаешь так. Нет. Я вернусь. Я найду тебя. Верну тебя. Какой кровью? Не знаю. Видимо, своей. Как всегда. Мне страшно представить цену. В груди назойливо тянет. Нитроглицерин?.. Или забить? Тебе станет легче жить, если я начну забивать себе такие голы?

Ключи…

И да… Мне есть что сказать. Отрываю от блокнота листок.

«Он дал вам 20 долларов, а я десять. Ты думаешь, что он лучше, потому что дал больше, но у него было 200 долларов, а у меня 10». И я не о деньгах, моя девочка. У него еще будет жена, дети, которых он будет любить не меньше, а может и больше, чем Асю. А у меня, кроме вас, никогда никого не будет. Я даю все, что есть.»

Ключ сверху.

Не тороплюсь входить в здание. Мне хочется подышать.

И опустив сумку на снег, просто стою у входа в здание аэропорта. Регистрация уже открыта. До самолета еще пара часов.

Надо идти…

Забираю со стойки билет.

Все тело ломит. Надо скорее пройти контроль и присесть.

Закидываю сумку на плечо, морщась от боли в руках.

— Оле-е-ег!

Ася?

Врезается мне в ноги, пытаясь вскарабкаться выше.

Ася…

С усилием поднимаю одеревеневшими мышцами.

Обнимает, кладя голову мне на плечо.

Поворачиваюсь, встречаясь глазами с Женей.

Ася шепчет мне.

— Ты вчера заболел?..

Киваю.

— Потому что мамуля… ммм… дурёшка?

Мои губы неконтролируемо растягиваются в улыбке.

Киваю.

— Ты вернешься?…

— Обязательно.

Мои ведьмы спят. Одна у меня на руках, вторая рядом, положив голову мне на плечо. У нас еще минут сорок…

Женя неправа. Я люблю Асю. Женю я люблю за то, какая она есть. А Асю за то, что она тоже Женя, но совершенно не такая, как Женя. Такой вот парадокс.

Глава 48 — Лион

Мне нравится Лион. Нравиться даже больше, чем Париж. Быть может, потому, что я вырос здесь. Завтра я улетаю в Италию. А сегодня — гуляю по старому городу. Это моё детство. Мне бы хотелось разделить эту прогулку с Женечкой. Делаю несколько фото для неё. Из динамиков играют старые песни. Во Франции еще золотая осень.

Французская речь ласкает мой слух. Но в женском исполнении русская, как не странно, больше. Хотя этот язык совершенно не мелодичен.

Ноги автоматически выводят меня к зданию старого пансионата, где я учился и жил. Часть корпусов в реставрации, в главном — музей. Когда-то здесь был монастырь.

Лестница стерта тысячами ног.

В том числе и моими.

Захожу внутрь. В этот раз не для того, чтобы полюбоваться произведениями искусства. Просто ностальгия. Наверное, старею.

Нет, я не любил это место и не был здесь счастлив. Мне было ровно. Но очень многое произошло со мной тут впервые.

Вот здесь, у лесницы — первая серьезная драка и разбитый в кровь нос. Я был несговорчив и остр на язык. Мне пришлось быстро учиться драться.