Танго верано

Джинни его не любила, чего не было, того не было. Но в постели она соответствовала вкусам своего мужа, в обычной жизни тоже, а там и дети пошли. И все было бы у них хорошо, если бы не Наталия Марина Арандо.

– Гадина! – не сдержалась Мерседес.

Впрочем, Консепсьон только одобрительно кивнула.

– Еще какая гадина, не сомневайся. Мама тебе не рассказывала о своих родителях?

– О моем дедушке? – уточнила Мерседес, чтобы не произносить некоторые вещи вслух. – Или о том, кто такая моя бабушка, и откуда она взялась во дворце?

– Да. Мединцы… и краденая кровь. Сама понимаешь, та еще смесь получилась.

Мерседес кивнула.

– Хорошо, что у меня практически нет права на наследство.

– Ошибаешься.

– Что?!

Консепсьон довольно усмехнулась.

– А вот то! Есть документы, по которым ты – признанная. То есть твоя мать. И она получается хоть и не старшим ребенком, но определенные права у нее есть. Где-то в банке, или может, у этих… рыбозадых. Не знаю. Джин-ни тоже не знала, настолько мать ей не доверяла.

– Как она вообще такое доверила?

– А вот так, – Конни смотрела в стену. В памяти проплывал тот вечер, когда в дом влетела подруга. Влетела, почти упала, и потребовалась большая бутылка крепкого вина, чтобы ее отпоить. Потому Джинни и разоткровенничалась, что уж!

Конни не в чем было себя упрекнуть. Она была верной подругой почти до самого конца. И сейчас рассказывала тайны подруги не абы кому – ее дочери. Понимала, что некоторые вещи надо знать. Надо, если хочешь выжить.

Да, это был вечер.

И Джинни, растрепанная, растерянная, не знающая, куда бежать. Потому что мать заявилась к ним в дом. Требовать и угрожать.

И требовать – страшно сказать, ее детей!

Отдай то, чего дома не знаешь! Страшненькая это сказка, если что. Потому что Джинни не знала о королевской крови в своих венах. А потом…

– Мать сказала, она… она…

Отсекая слезы и сопли, получалось следующее. Это уж Консепсьон потом сообразила. Тогда-то она была ошарашена не меньше подруги.

В дом Веласкесов Наталия пришла не одна. Она пришла с мужчиной, который и выглядел, как аристократ, и говорил, как аристократ. Моложе самой Наталии, и явно не любовник. Хоть они что-то и пытались изображать, но Джинни все видела. Нет, любви там нет, и симпатии нет. Только деловые отношения.

Мать прямым текстом заявила Джинни, что она была против брака с купцом. Но если уж так случилось, пусть и купец приносит пользу. Знает ли он о происхождении супруги?

И ошалевшему Самуэлю были предъявлены доказательства связи Наталии Марины Арандо и его величества. И даже официальный документ, после которого Джинни могла бы претендовать на титул принцессы.

Пусть незаконной, но могла бы.

Джинни попросту ошалела. Она верила и в моряка, могла бы поверить в изнасилование, да во многое, но чтобы король?!

Невероятно!

Тем не менее так случилось, и Веласкесу был предъявлен ультиматум. Или он работает, с кем скажут, зарабатывает деньги, и далее выдает замуж дочь с хорошим приданым. Так же – за кого прикажут.

Или…

Или – всё.

Хотя Веласкес и так не сильно ломался, свою выгоду он чуял.

Дочь?

А что – дочь? Ну, и выйдет она замуж по сговору, в старых семьях дело обычное. С того момента Джинни и стерегла Мерседес в оба глаза, и на улицу выпускать перестала.

– Но это же…

– Да, этому разговору уж лет пять-шесть, – кивнула Консепсьон. – Может, и побольше… твой отец оказался достаточно жадным и глупым.

Мерседес засопела. Конни махнула рукой.

– Брось. Ты понимаешь, что я права. Он должен был хватать вас и удирать со всех ног, а вместо этого предпочел остаться. А твоя мать прекрасно понимала, что вас не пощадят. Но что бы она сделала с грудным ребенком на руках? Твои братья были совсем еще крошками. И… у них были такие же права, как и у тебя. Думаешь, они будут кому нужны?

– Меня пытались похитить. Их – убить.

– Вот. Джинни это понимала, и боялась. Но сделать толком ничего не могла. Я купила на ее имя домик в другом городе. Я клала деньги в банк… что-то ей удавалось утаить. Особенно когда твой отец развернулся во всю ширь, денег он не жалел. Документы в сейфе, в банке, ключ в тумбочке. Я тебе потом отдам, как уходить будешь.

– Спасибо.

– Мало ли что. Джин планировала бежать после разговора со своей мамашей. Про короля – это старая гадина твоему отцу озвучила. А потом Джинни поехала к ней домой и устроила скандал. И орала, что мамаша вас невесть во что втягивает… так та засмеялась и сказала, что поздно. Вообще поздно. И показала ей чешую. Понимаешь, о чем я?

Мерседес понимала.

– Да.

– Джинни хотела в монастырь обратиться, хотела в полицию пойти – сама понимаешь, после такого оставалось только в омут головой. Мединцев уничтожали. Ее бы тоже. И вас…

Конни помнила, как рыдала подруга. Как едва головой об стену не билась, проклинала судьбу, мать, отца… они наворотили – и все это обрушилось на ее несчастную семью. Да лучше б она в бордель ушла!!! Сифилис – и то лучше, чем такое! Там хоть просто подохнешь, а тут и сама на тот свет, и близких за собой утянешь, и ТАМ покоя не дадут. Если для мединцев вообще есть тот самый свет.

– Мой отец не знал об этом?