Танго с ветром

Странно наблюдать за собой, когда ты начинаешь сходить с ума. В это трудно поверить — в то, что это все не кино. В то, что это все на самом деле. Почти нереально. Нереально. И от этой нереальности появляется странное бесчувствие.

Соня пытается орать, но чувствует, будто это не она, а зверь — носитель ее разума — отпущен теперь на волю, и она больше не отвечает за его поступки.

Джонни старается идти неслышно, весь превратившись в слух. Ни один камешек не упадет из-под его ноги. Джонни долго идет по темноте подземелья, не видя никакого просвета, он светит себе мобильником, он делает два поворота направо, и телефон выключается. Джонни остается в темноте. В полной темноте.

Водитель «девятки» не спешит приступить к черной мессе. Он хочет говорить. Ритуал не может быть нарушен, мистерия не может быть банальностью. Жертва должна понимать, что она участвует в таинстве.

— Вернемся к нашему разговору. Когда я увидел тебя на катере, я сразу почувствовал, что ты ищешь встречи с темнотой. А я и есть темнота. Когда я родился, планеты стали так, что во мне не оказалось ни капли света. Я смотрел на мир, как на ад, который зачем-то обделил меня способностью испытывать счастье. Я не чувствую счастья, я не чувствую любви. Ничего. Но я вижу логику, я безупречно вижу логику. И, однако, это мое свойство никому не понадобилось. Я одинок. Меня никто не может любить, и я не могу любить. И я подумал: раз существую я — абсолютная тьма, значит, есть люди, которые должны отдать мне свой свет. Ты — красивая, и у тебя наверняка хорошая чистая душа, в которой много света. Моя душа — ад, который сжигает меня. Ты — мое лекарство. Я не хочу тебе зла, мне просто нужна твоя душа. Мне нужно проглотить твою душу, чтобы очистить свою. Ты не должна ненавидеть меня. Если твоя душа чиста, ты должна быть рада помочь мне. Тем более ты сама пришла ко мне. Вы все приходите сами на зов моей темноты, вы находите путь без подсказок. Вы хотите отразиться во мне и что-то узнать про себя. Так вот. Теперь ты понимаешь, что встреча была естественной?

Соня мычит, но это не мешает оратору продолжить свою проповедь.

— В момент мучений вместе с криком из человека начинает сочиться вещество его души. Я буду пить его, как лекарство. А потом ты отдашь мне свою душу с последним поцелуем. Ты добра, разве ты не хочешь спасти меня? Разве мое спасение не спасет тебя? Вы ведь все хотите спастись. Разве человек не живет для счастья других? Так вот. Я — другой! Ты должна быть счастлива, что поможешь мне.

Маньяк стискивает железными клещами пальцев лицо Сони, из ее глаз текут слезы. Маньяк делает первый надрез. Белизна кожи расступается кровавой улыбкой, и по руке Сони течет кровь. Но соня почти не чувствует боли, ужас так переполнил ее адреналином, что первый же надрез взрывает Соню адреналином. Адреналиновые вспышки вышвыривают ее из реальности в раскаленную бездну ада. И Соня цепляется за край колодца, но окалина по краям обжигает, и она кричит, кричит, пытаясь в крике набрать силу для войны, но крик ее уходит внутрь тела и сильнее взрывает его.

Волчьи глаза маньяка блестят адреналиновым голодом, он втягивает в себя энергию ада. Волны адского жара расплескиваются в пространстве и горячая искра обжигает эфирное тело Джонни. Он останавливается и затихает. Там, в подспудной тишине, к си бемоль минор добавляется соль. Чистая Сонина соль второй октавы. И в аккорд добавляется мажорное звучание. Это толчок силы для Джонни. Теперь он слышит голос Сони — ее крики, крики ее ужаса, больше похожие на крики ночных разъяренных кошек, раздаются у него в голове, и он идет на этот звук.

Вскоре тайная месса перестает быть тайной. Зрение Джонни, и слух, и чувство ритма обостряются — теперь он видит все ярко освещенным. Его мысли коротки и точны, как выстрелы, движения неуловимы и плавны, как удар кошачьей лапы.

Джонни недолго думает — пока он еще не отразился в глазах Сони, надо успеть сделать единственно верное движение. На ошибку нет ни времени, ни права. Мужик со скальпелем жуток. Это великан с огромными граблями. Это не малыш, оскорбленный ростом. Малышам нужна власть, великаны алчут крови.

Джонни на расстоянии срастается с телом маньяка, так парус срастается с ветром, и, угадав его поворот, кидает монтировку. Она летит по начертанной в пустоте линии. По линии смерти, не по линии жизни, и геометрия тут ни при чем. Геометрия всегда на службе у событий. Целиться нужно в событие, а не в цель — тогда и с закрытыми глазами попадешь.

Стальной конец попадает точно в правую почку монстра.

Гора мяса опадает на землю, Джонни подбегает и добавляет между лопаток.

Джонни не думает о том, что будет. Узел его осознания сосредоточился в одной точке. Лучи судьбы сошлись в лазер, а что дальше? Дальше будет дальше.

Джонни разрезает скотч и, раздевшись, швыряет Соне рубашку.

Соня кашляет и одевается.