Танго с Бабочкой

Боннер Первис был на год моложе Дэнни и до сих пор радовал окружающих своими веснушками. Его не взяли в армию из-за плоскостопия, и поэтому он поставлял курсантам-летчикам дрянную выпивку и грязных девок. Боннер являл собой ходячий пример того, что у природы тоже есть чувство юмора: с самого раннего детства в его характере проявилась совершенно нечеловеческая жестокость, которую его почтенный родитель не мог выбить из него никакими порками, но при всем при этом Творец наделил этого человека поистине ангельским лицом. И мужчины, и женщины оборачивались, когда он проходил мимо. Им казалось, будто на землю спустился архангел Гавриил собственной персоной, ведь никто иной не мог обладать такими мягкими светлыми волосами, ниспадающими на идеальной формы уши, голубыми глазами и точеным подбородком. «Его улыбка, — говорили они, — способна привести в благоговейный трепет даже взбесившегося быка, завидевшего красную тряпку, а его изящным кистям позавидовала бы любая красотка». Правда, все, кто жил в этом районе Сан-Антонио, знали, как он обошелся с несчастным старым псом Фреда Макмерфи. Но все равно не любить его было просто невозможно — так мило он выглядел. И поэтому курсанты верили ему и хорошо оплачивали его услуги даже в тех случаях, когда это было, в общем-то, незаслуженно.

Но, как и Дэнни, Боннер вышел из того возраста, когда радуешься сегодняшнему дню. Желание найти в своей жизни перспективу двигало его вперед. Сан-Антонио вдруг стал очень маленьким городком, не способным удовлетворить амбиции смотрящего в будущее молодого человека.

Стояла жаркая ночь, а они так и не придумали, куда податься, так что решили взять бутылку «Джек Дэниэлс» и выехать из города на старом пикапе Боннера. Они собрались направиться в один из приграничных городов, где можно было снять мексиканскую шлюху за доллар.

Но на шоссе им представилось зрелище, заставившее Боннера ударить по тормозам.

— Так-так, Дэнни, гляди-ка сюда.

Дэнни только что отхлебнул из бутылки; он провел рукою по лбу и посмотрел в открытое окно пикапа. Там впереди, метрах в ста, в чистом поле раскинулся огромный шатер, похожий на огромный праздничный торт на фоне темного техасского неба. Рядом с ним стояло множество автомобилей, а вокруг толпились сотни людей. Как показалось двум парням из Сан-Антонио, здесь собрались мексиканцы, цветные и бедные белые. Все они входили внутрь шатра, из которого доносились звуки невидимого органа.

— Будь я проклят, — сказал Дэнни, затаив дыхание.

— Ты когда-нибудь бывал на религиозном бдении? — спросил Боннер, уже протягивая руку, чтобы открыть дверь. — Мама водила меня пару раз, когда я маленьким был. Веселенькое мероприятие!

— Пойдем глянем.

Они уселись на галерке. Лавка, казалось, вот-вот сломается под весом взгромоздившихся на нее людей. Шатер был забит под завязку, люди стояли со всех сторон. Настроение царило праздничное, и никто даже не замечал темных пятен пота на одежде присутствующих и стойкого запаха множества немытых тел.

Преподобный обладал невероятным именем — Билли Боб Магдален. Он был одет в молочного цвета костюм с черным галстуком и низвергал на свою паству речи, пышущие пламенем преисподней.

Собрание ничем не отличалось от множества других, которые бесчисленные проповедники устраивали по всему югу. Но Билли Боб Магдален знал свое дело. Он понимал, что люди охотнее расстанутся со своими деньгами, если сначала поведать им об ужасах адского пламени, ожидающих каждого грешника, а потом убедить их, что не без его, Билли Боба Магдалена, посредничества Господь в принципе готов их простить. «Бога можно подкупить», — таков был подтекст. И эта схема срабатывала. К концу вечера Билли Боб Магдален так сильно запугал этих людей, что они вспомнили все свои грехи, мнимые и явные, и, когда по рядом пустили корзины, в них посыпались доллары и песо, призванные укрепить надежду в том, что добрый проповедник замолвит за них словечко в небесной канцелярии.

Как раз во время сбора урожая Дэнни в голову пришла гениальная мысль.

В шатре творился полный бардак: сестра Хэйли исполняла на органе нечто в высшей степени одухотворенное; брат Бад руководил песнопением; несколько грешников прилюдно каялись, стоя в проходах между скамьями. А Дэнни поднялся, снял свою ковбойскую шляпу и как ни в чем не бывало прошелся с нею по рядам. Когда Боннер разгадал, что задумал его приятель, он последовал его примеру и пустил свою шляпу в другом направлении. Они не стали жадничать, чтобы не обнаружить себя. Но, когда вокруг стоят столько людей с поднятыми руками, восхваляющих Билли Боба Магдалена, разве можно заметить двух парней, прижавших свои шляпы к груди и выскользнувших из шатра?

— Ей-еха! — воскликнул Боннер, когда они добежали до пикапа. — Готов поспорить, мы только что по-легкому срубили не меньше пятидесяти долларов!

Дэнни переполняла не меньшая радость, и он не стеснялся ее выражать, открывая дверь машины и запрыгивая внутрь. Вывалив содержимое шляпы на сиденье, он принялся считать деньги, а Боннер завел машину и начал выруливать обратно в сторону шоссе.