Танец тюльпанов

Мои глаза затуманились, когда я увидел, что он не в состоянии выдержать вес книги. Даже на это у него не осталось сил. Я не хотел, чтобы он видел, как я плачу, перед ним, но сдержать слезы не получалось. Как можно сохранять спокойствие при виде мучений того, кто всю жизнь служил тебе примером?

— Открой. Загляни внутрь, — попросил он, когда книга в очередной раз выскользнула из его ослабевших пальцев.

Искать долго не пришлось. Едва я открыл роман Умберто Эко, перед моими глазами возник цветок, которому было суждено изменить мою жизнь.

— Что это? — спросил я, взяв его в руки. Он засох и потускнел. Его цвет частично перенесся на страницы книги, которые окрасились в легкий красный оттенок там, где они соприкасались с лепестками.

— Это тюльпан, — прошептал отец. — Береги его. Это единственное, что досталось тебе на память от твоей настоящей матери.

— Моей кого? — Я ничего не понял.

Отец судорожно закашлялся — если эти грубые спазмы вообще можно было назвать кашлем. У него даже на это не хватило сил.

— Женщина, которая родила тебя, — отрывисто пояснил он.

Я повернулся к двери. Может быть, она там и поможет мне расшифровать его слова.

Там никого не было.

— Что…? — я не договорил. Куча вопросов застряла в горле. Все они хотели быть озвученными и в то же время боялись этого.

Отец попросил воды. Я приложил стакан к его губам и помог ему приподняться. Никогда не забуду, как по телу прошла дрожь, когда я прощупал кости под пижамой. Болезнь полностью поглотила его.

Все силы ушли на то, чтобы сделать глоток. Отец лег на кровать и закрыл глаза. Я не торопил его и не задавал вопросов, хотя внутри меня терзали сомнения. Но потом он перевел на меня остекленевший взгляд — и истина, которая была скрыта от меня с момента рождения, хлынула потоком.

— Мы не могли иметь детей. Мы безуспешно пытались несколько раз, и твоя мать отчаялась. Шли годы… — он хрипло перевел дыхание, и я испугался, что он задохнется. — А потом я услышал об этих монахинях. Не стал раздумывать дважды. Я принес тебя домой в надежде дать тебе хорошую жизнь. Мне так жаль. Она всегда видела в тебе свою самую большую неудачу в жизни. Постоянное напоминание о бесплодном чреве. А еще у твоей матери есть эта черта, когда она может легко прийти в восторг, а затем так же легко погрузить нас всех в пучины ада.

Я не сводил взгляда с засушенного тюльпана. У меня кружилась голова. Внезапно вся моя жизнь оказалась одной большой ложью. Наверное, он что-то говорил, извинялся, объяснял, но я больше не слушал. Я вспоминал каждый раз, когда моя мать заставляла меня чувствовать себя самым нежеланным ребенком в мире. Сколько раз я потом рыдал в уголке, не понимая причин этого презрения?

Теперь, когда все стало на свои места, я почувствовал себя еще хуже. Ведь я прожил не свою жизнь.

— Цветок был завернут в пеленки. Думаю, женщина, которая оставила тебя в монастыре, положила его туда в знак прощания.

— Кто она? — мой голос тоже охрип, я едва мог говорить.

— Мы не знаем.

— Почему она бросила меня?

Мой отец — или этот умирающий человек, которого я называл так до этого дня, — ответил не сразу. Наверное, он решал про себя, стоит ли солгать мне, чтобы не причинять больше боли, или сказать правду. В конце концов я сам озвучил ответ, и истина буквально ударила меня под дых:

— Потому что она не любила меня.

49

Вторник, 30 октября 2018

Сестеро окружило море микрофонов. Три передвижных станции со спутниковыми антеннами, развернутыми для трансляции, были лишь верхушкой айсберга. Из-за нового убийства перед монастырем собрался десяток журналистов, недавно прибывших в Гернику для освещения дела Убийцы с тюльпаном.

Возвращаясь из полицейского управления, Сестеро не смогла устоять перед искушением и включила радио в машине. За исключением одной музыкальной станции, все остальные лишь сеяли тревогу по поводу событий в Урдайбае. Худшим, конечно, был Аймар Берасарте с «Радио Герника». Преступление, совершенное в самом сердце закрытого монастыря, породило ряд нелепых предположений, вроде тех, что сейчас озвучивали репортеры:

— Уже подтвердилось, что Убийца с тюльпаном — это одна из монахинь?

— Правда ли, что в монастыре обнаружили человеческие останки?

В попытках сдержаться Сестеро прикусила язык. Она бы с радостью нагрубила им, но это непозволительная роскошь. Она говорит от лица всех полицейских, и это знание тяжелым грузом давило на плечи. Пожалуй, стоило поручить это Чеме. В конце концов, он же хотел возглавлять группу?

Вопросы журналистов звенели в ушах, и она вспомнила, о чем предупреждал ее Мадрасо, когда назначил ее руководителем Отдела по расследованию особых преступлений.

— Помимо всего прочего тебя ждет внимание прессы. Обращайся с ними тактично, если хочешь избежать проблем.

Именно это она и делала, по крайней мере, пыталась, хотя с каждой минутой становилось все сложнее.

— Следствие идет под грифом «секретно», — заявила она, подняв руки, чтобы они замолчали. — Другой информации я не могу вам предоставить.