Танец отражений

Марк вошел в зону видимости камеры. – Сир.

– Итак, лорд Марк. – Грегор серьезно его изучал. – Похоже, ваша мать хочет, чтобы я дал вам достаточно веревки повеситься.

Марк сглотнул. – Да. Сир.

– Или спастись… – Грегор кивнул. – Так тому и быть. Удачи и доброй охоты.

– Спасибо, сир.

Грегор улыбнулся и выключил комм.

От Иллиана они больше ничего не слышали.

* * *

Днем графиня взяла Марка с собой в Имперский госпиталь, куда она ежедневно ездила навещать мужа. С того дня, как граф заболел, Марк уже дважды проделывал этот путь вместе с ней. И ему это не особо нравилось. С одной стороны, в этом месте пахло так похоже на клиники, где он претерпел столько мучений в годы своего детства на Джексоне; он обнаружил, что помнит до деталей каждую операцию и каждый курс лечения, которые, как ему казалось, он давно забыл. С другой стороны, сам граф по-прежнему ужасал Марка. Сила его личности, даже поверженного, была столь же велика, как и опасность, в какой сейчас находилась его жизнь, и Марк не был уверен, что же пугает его больше.

Он медленно прошагал полпути по коридору до охраняемой палаты премьер-министра и встал, мучаясь нерешительностью. Графиня оглянулась и остановилась. – Да?

– Я… правда не хочу туда заходить.

Она задумчиво нахмурила брови. – Я тебя не заставляю. Но сделаю тебе одно предсказание.

– Говори же, о пророчица!

– Ты никогда не пожалеешь о том, что сделал это. Но можешь глубоко пожалеть о том, что не сделал.

Марк переварил сказанное. – Хорошо, – тихо ответил он и последовал за ней.

Они тихо прошли на цыпочках по пышному ковру. Занавески были отдернуты, открывая панораму небоскребов Форбарр-Султаны, переходящих в более низкие старинные здания, и реки, рассекающей надвое центр столицы. День был облачный, промозглый, дождливый, и серый с белым туман обвивал верхушки самых высоких из современных башен. Граф повернул лицо к серебристому свету. Вид у него был рассеянный, скучающий и больной, лицо одутловато, а зеленоватый цвет придавали ему не только блики света и форменная зеленая пижама, настойчиво напоминающая всем, что он здесь на положении пациента. Он был весь облеплен подушечками датчиков, а к ноздрям шла кислородная трубка.

– А-а, – При их появлении он повернул голову и улыбнулся. Он щелкнул выключателем возле кровати, но теплое пятно зажегшегося света почти не улучшило цвет его лица. – Милая капитан. Марк. – Графиня склонилась к кровати, и они обменялись поцелуем – слишком долгим для простой формальности. Она устроилась в ногах кровати, сев по-турецки и расправив свою длинную юбку, и между делом принялась массировать ему ступни. Граф довольно вздохнул.

Марк приблизился где-то на метр. – Добрый день, сэр. Как вы себя чувствуете?

– Дела чертовски плохи, если ты не можешь поцеловать собственную жену, не задохнувшись, – пожаловался он. Граф лежал на спине, тяжело дыша.

– Меня водят в лабораторию посмотреть на твое сердце, – заметила графиня. – Оно уже размером с цыплячье и довольно жизнерадостно бьется в пробирке.

Граф слабо хохотнул. – Каков гротеск.

– Я думаю, оно очень даже мило.

– Да, для тебя.

– Если хочешь настоящего гротеска, подумай, что ты пожелаешь сделать со старым сердцем, когда все закончится, – с озорной усмешкой посоветовала ему графиня. – Такой удобный случай для безвкусных шуток, что почти невозможно устоять.

– Аж голова идет кругом, – пробормотал граф. Он поднял взгляд на Марка, все еще улыбаясь.

Марк набрал воздуху. – Леди Корделия ведь уже объяснила вам, сэр, что я собираюсь сделать?

– М-м. – Улыбка исчезла. – Да. Берегись нападения сзади. Гадкое это место, Единение Джексона.

– Да. Я… знаю.

– И бережешься. – Он повернул голову, уставившись в серое окно. – Жаль, что я не могу отправить с тобой Ботари.

Графиня изумилась. Марк мог сейчас прочесть ее мысли прямо по лицу: «Он что, забыл, что Ботари мертв?» Но спрашивать она побоялась. Лишь к ее губам словно прилипла жизнерадостная улыбка.

– Я беру Ботари-Джезек, сэр.

– История повторяется. – Он, напрягшись, приподнялся на локте и сурово добавил: – А лучше бы не повторилась, понимаешь, мальчик? – Он расслабился и снова откинулся на подушки прежде, чем графиня прореагировала и заставила его лечь. Напряжение исчезло с ее лица: сознание графа явно было слегка затуманено, но не настолько, чтобы он забыл о гибели своего оруженосца. – Елена умнее, чем был ее отец, стоит отдать ей должное, – он вздохнул. Графиня закончила массировать ему ноги.