Танец отражений

— Гм… криоподготовка выглядела успешной. — Что она от него хочет?

— Итак, мы застряли в эмоциональном и юридическом чистилище, — вздохнула она. — Было бы почти легче, если бы он… — Она яростно нахмурилась, глядя на собственные колени. И в первый раз за разговор стиснула кулаки. — Понимаешь, мы собираемся обсудить множество непредвиденных возможностей. Большинство из которых вертятся вокруг тебя. Но я не стану считать Майлза мертвым, пока он действительно не умер и не истлел.

Он вспомнил кровь, заливающую бетонный пол, и беспомощно хмыкнул.

— Тот факт, что теоретически ты способен изобразить Майлза, отвлекает мысли некоторых людей от главного. — Она с сомнением на него поглядела. — Говоришь, дендарийцы тебя приняли…?

Он съежился в кресле, ощущая все свое тело под взглядом ее пристальных серых глаз, чувствуя как складки плоти перекатываются под рубашкой и поясом Майлза, как туго натянулись брюки. — Я… с тех пор немного набрал вес.

— Все это? За каких-то три недели?

— Да, — пробормотал он, заливаясь краской.

Она приподняла бровь. — Специально?

— Вроде того.

— Ха. — Она откинулась на спинку дивана, вид у нее был удивленный. — Весьма умно с твоей стороны.

Марк разинул рот, понял, что это подчеркивает его двойной подбородок, и спешно его закрыл.

— Твой статус оказался предметом множества споров. Я высказалась против любой хитрой идеи скрыть по соображениям безопасности случившееся с Майлзом и выдать тебя за него. В первую очередь, это излишне. Лейтенант лорд Форкосиган часто исчезал на много месяцев; сегодня привычным выглядит его отсутствие, а не наоборот. Стратегически важнее ввести тебя в твои собственные права как лорда Марка — если лорд Марк именно то, чем тебе стоит быть.

Он сглотнул пересохшим горлом. — У меня есть выбор?

— Выбор будет, но сознательный, после того, как ты успеешь сравнить все варианты.

— Вы же не всерьез! Я — клон.

— Я с Колонии Бета, паренек, — колко отозвалась она. — Бетанские законы устроены в отношении клонов предельно практично и ясно. Это только барраярский обычай встает перед ними в тупик. Барраярцы! — Она произнесла это слово, словно ругательство. — Барраярцам недостает долгого опыта с разнообразными технологическими вариантами человеческого воспроизводства. Никаких юридических прецедентов. А если у них нет традиции, — она выговорила это слово столь же кисло, как ранее — Ботари-Джезек, — они не знают, как им быть.

— Тогда кто я для вас, как для бетанки? — спросил он нервно.

— Либо сын, либо двоюродный сын, — немедля ответила она. — Нелицензированный, но заявленный мной в качестве наследника.

— В вашем родном мире эти юридические понятия действительны?

— Уж будь уверен. Значит так, если я заказала бы клона Майлза, — конечно, получив предварительно подтвержденную лицензию на ребенка, — ты был бы моим сыном прямо и однозначно. Если бы Майлз, как юридически совершеннолетний, сделал то же самое, твоим законным родителем был бы он, а я — твоей двоюродной матерью, и мои права и обязанности по отношению к тебе были бы примерно те же, что у бабушки. Конечно, в момент, когда тебя клонировали, Майлз не был совершеннолетним, а твое рождение не было лицензировано. Будь ты несовершеннолетним сейчас, мы с Майлзом предстали бы перед Арбитром, и он бы назначил над тобой опекунство, исходя из соображений твоего благополучия. Но ты, разумеется, уже не несовершеннолетний — ни по бетанским законам, ни по барраярским. — Она вздохнула. — Время законного опекунства прошло. Потеряно. Наследование собственности окажется большей частью запутано барраярской юридической неразберихой. Когда придет время, Эйрел обсудит с тобой барраярское прецедентное право, или, вернее, его отсутствие. Так что остаются наши эмоциональные отношения.

— А они у нас есть? — осторожно спросил он. Два его величайших страха — что она вытащит оружие и пристрелит его или что кинется ему на шею в совершенно неуместном припадке материнского чувства, — похоже, не оправдались. И он остался лицом к лицу с этой загадкой со спокойным голосом.

— Есть, хотя нам еще остается выяснить, каковы же они. Уясни себе вот что. В твоем теле половина моих генов, а мой эгоистичный геном жестко запрограммирован эволюцией приглядывать за своими копиями. Другая их половина взята от самого восхитительного, по моему мнению, мужчины всех времен и народов, так что мой интерес фиксируется на тебе вдвойне. А художественная комбинация того и другого, скажем так, приковывает мое внимание.

В таком виде это действительно имело смысл, было логично и не содержало угрозы. Марк почувствовал, что узел в его желудке рассосался, горло отпустило. Тут же он опять почувствовал голод, впервые с тех пор, как они вышли на планетарную орбиту.