Танец отражений

— Ха. — Он помедлил, наматывая на палец ее длинные пряди, бездумно раскладывая их веером по скоплению красных шрамов у себя на груди. — Так как ты дум'шь, с кем ты сейчас зан'малась любовью?

Длинным указательным пальцем она мягко коснулась его лба. — С тобой. Просто с тобой.

Это было самым приятным, но… — А эт ' была любовь или лечение?

Она улыбнулась, поддразнивая его и очерчивая пальцами его лицо. — Я думаю, всего понемногу. А еще любопытство. И удобный случай. За последние три месяца я ушла в тебя с головой.

Это прозвучало как честный ответ. — Каж'тся, ты сама создала эт ' случай.

По ее губам скользнула глупая улыбка. — Ну… может быть.

Три месяца. Интересно. Значит, он был мертв чуть больше двух. В таком случае, Дюроны здорово на него потратились. Начнем с того, что три месяца работы этой женщины стоят недешево.

— Зач'м т это дел'шь? — спросил он, мрачно глядя в потолок, пока она осторожно прикорнула у него на плече. — Я хочу сказ'ть, все. Чего ты ждешь от меня? — Полукалека, заика, пустой и глупый, без единого доллара за своей безымянной душой. — Ты так жадно ж-ждешь моего в'доровления, словно я — твоя н'дежда на рай. — Теперь он понимал, что даже жестоко деловая физиотерапевт Хризантема давит на него ради его же блага. Ему почти нравился ее безжалостный напор. Он откликался на него. — Кто 'ще хочет меня з'получить, раз вы меня прячете? Враги? — Или друзья?

— Определенно враги, — вздохнула Верба.

— М-м. — Он в изнеможении откинулся на спину; она задремала, но он — нет. Он трогал ее разметавшиеся волосы и задавал себе вопросы. Что она увидела в нем? «А я себе ее представляла хрустальным гробом заколдованного рыцаря… Я извлекла из тебя столько осколков гранаты, что практически уверена: ты не просто случайный свидетель.» Итак, нужно выполнить какую-то работу. Вряд ли группе Дюрона понадобился какой-то рядовой наемник. Это Единение Джексона, здесь рядовых громил можно нанять хоть вагон и маленькую тележку.

Но он никогда и не считал себя рядовым человеком. Ни единой минуты.

«О, миледи. Кем я должен быть для вас?»

Глава 23

Повторное открытие секса отчасти приковало его к месту на ближайшие три дня, однако днем, когда Верба оставила его спящим — а он проснулся, — инстинкт побега снова поднял голову. Он лежал с открытыми глазами, водил пальцем по рисунку шрамов на груди и размышлял.

Явно, что «наружу» — это неверное направление. А «внутрь» он пока не пробовал. Похоже, все здесь идут со своими проблемами к Лилии. Отлично. Он тоже к ней пойдет.

Вверх или вниз? Как джексонианский правитель, она традиционно должна располагаться либо в пентхаузе, либо в бункере. Барон Риоваль живет в бункере — или, по крайней мере, смутное изображение физиономии барона ассоциировалось у него именно с этим словом, а также с мрачными подвалами. Барон Фелл занимал пентхауз в высшем смысле этого слова, глядя на все сверху с орбитальной станции. Похоже, у него в голове масса картинок Единения Джексона. Это его дом? Такая мысль его смутила. Вверх. Вверх и внутрь.

Он надел свой серый тренировочный костюм, позаимствовал у Вербы пару носков и выскользнул в коридор. Там он обнаружил лифтовую шахту и поднялся до самого верха, этажом выше апартаментов Вербы. Это был еще один жилой этаж с квартирами. В самом центре была очередная лифтовая шахта, запертая на ладонный замок. Ею могли пользоваться лишь Дюроны. Вокруг шахты спиралью вилась лестница. Он очень медленно поднялся по ступенькам, а почти у самого верха постоял, пока не восстановилось дыхание. Потом он постучал в дверь.

Дверь скользнула в сторону, и на него серьезно взглянул худенький мальчик лет десяти с евразийской внешностью. — Что вам надо? — хмуро спросил он.

— Я хочу видеть твою… бабушку.

— Впусти его, Дрозд, — окликнул мягкий голос.

Мальчик склонил голову и жестом пригласил его внутрь. Его ноги, обутые в носки, ступали по пышному ковру совершенно бесшумно. За поляризованным окном был хмурый серый день, с мрачностью которого боролись лужицы теплого, желтого света ламп. Видно было, что окно прикрыто силовым полем — по едва заметному мерцанию водяных капелек или частичек пыли, которые поле отклоняло либо уничтожало.

Усохшая женщина сидела в широком кресле, ее темные глаза на лице цвета старой слоновой кости следили за его приближением. На ней была черная шелковая куртка с высоким воротом и свободные брюки. Белоснежные и очень длинные волосы падали за спинку кресла; худенькая девочка, в буквальном смысле слова близняшка мальчика, расчесывала их долгими движениями щетки. В комнате было очень тепло. Видя, как старуха смотрит на него, он спросил сам себя: и как он мог принять за Лилию ту озабоченную пожилую женщину? Глаза, которым сто лет, глядят на тебя по-другому.

— Мэм, — выговорил он. Во рту у него внезапно пересохло.