Танец любви

Сержант Босых еще не отполз и ждал дополнительных указаний. Он был из сержантов последнего года службы и, видимо, понимал лейтенанта без лишних слов.

— Товарищ лейтенант, а, может, подождем? — вдруг выпалил Босых.

— Что подождем?

— Отправлять-то…

Лейтенант Сухомлинов наконец оторвался от бинокля.

— А ну его! Вот моджахеды что-то задумали, видимо, хватанут…

— Не привыкать, — спокойно заметил сержант-пограничник и улыбнулся.

Сухомлинов мельком взглянул на Романа: нравился ему этот беленький, белобрысый паренек. Привлекательность его была не внешняя, броская, как у Егора Стародубцева (мол, не проходи мимо, я же симпатичный!), а глубинная, когда чувствуешь в человеке душевную изюминку.

— Вот что, Босых, — вдруг приказал лейтенант, — берешь дополнительно под наблюдение Тигриную тропу. Чудится мне…

— Все понял, товарищ лейтенант. — И сержант отполз от офицера. Сухомлинов переместился немного вправо, и тотчас мина легла точно на то место, где он только что находился.

— Бывает же, — горьковато заметил Глеб и снова взялся за бинокль.

В тот вечер, когда Глеб уезжал в Калининград, Димка Разин сказал ему:

— Я тебе завидую: там тихо поблескивают звезды, и ты под их говор будешь вспоминать о нас… Но мы к тебе приедем. Ты только жди, очень жди.

Тогда Димка Разин еще оставался в Москве рядом с Машей Вербицкой с надеждой на что-то… Он еще надеялся, что добьется своего: дойдет хоть до командующего пограничными войсками, но его непременно пошлют в Черняховский погранотряд, куда, между прочим, уезжал и Глеб…

Лейтенант Сухомлинов попал как раз «в интересное время». В погранотряде шла подготовка заставы, которая уезжала в «горячие точки» Таджикистана.

Капитан Матюшенко еще во дворе отряда, увидев крепкого, ладного лейтенанта, положил на него глаз.

— Слыхал, суворовец?

— Так точно, товарищ капитан, — суворовец!

— Из Московского пограничного института? — Матюшенко пожевал губами. — Думаю, что не женат?

— Как раз женат, — усмехнулся Сухомлинов.

— Значит, постарался, — неодобрительно заметил капитан.

Капитан отпустил суворовца. Но вечером Глеба вызвали к начальнику штаба.

— Ты знаком с капитаном Матюшенко?

— Вроде да.

— Между прочим, он готовит заставу. Куда, ты, видимо, знаешь. У него здесь остаются жена, сын, но он уважительных причин искать не стал. Через год вернется вместе со своими солдатами. Место службы им забронировано. — Сухомлинов выжидательно посмотрел… — Так вот, ему нужен лейтенант — крепкий, выдержанный парень. Поедешь? Место здесь для тебя также сбережем. Ну, согласен?

Глеб чуть-чуть улыбался: «Там тихо поблескивают звезды… и ты под их говор будешь вспоминать о нас…»

Начальник штаба посмотрел на Глеба в упор.

— Если да, то мы сейчас пойдем к командиру отряда, — вяло сказал он, ожидая от лейтенанта отрицательный ответ.

— Чему быть, того не миновать, — без эмоций сказал Сухомлинов. — Я согласен, товарищ полковник.

…Эти дни были жесткие. Офицеры и солдаты пробовали себя в «боевой обстановке». До седьмого пота… Капитан Матюшенко уставший, обветренный, как-то сказал:

— Ты, Глеб, молодец! Только вот одно… Ты горы когда-нибудь видел?

— Однажды с ребятами ездили в Карпаты: катались на горных лыжах.

Капитан откровенно рассмеялся.

— Мой совет, лейтенант. Тебе надо бы поубавить сержантский пыл — ты ведь в институте, да и в суворовском бессменный сержант?

— В суворовском — да, в институте заменили как раз за лихость. Начальство любит сговорчивых.

— Иногда и умных, — добавил капитан, хитро сощурив глаза. — Со стандартным сержантом легче в казарме, но не в бою. Мы же, лейтенант, едем не к теще на блины.

Глеб обидчиво поджал губы.

— Между прочим, я не навязывался. Если не подхожу, можете оставить здесь…

Теперь скривил губы капитан.

— Поздно, — и жестко добавил: — Мы должны иметь отличную горную выучку. Вот что ты должен знать, Сухомлинов! Прежде всего… Если в будущем хочешь остаться в живых и приехать обратно в Черняховск…

Таджикско-афганская граница тянется по горным хребтам и склонам почти на две тысячи километров.

Но здесь не просто граница! Здесь — междоусобная война, и пограничникам нередко становится туго.

Раньше, когда жизнь была еще спокойной, все шло по однажды заведенному порядку. Размеренно, вычисленно до каждой мелочи. Наряды обычно, если возможно, шли вдоль следовой полосы — на равнинных местах рядом тянулась традиционная «колючка». Да и в горах на крутых пограничных тропах, вытоптанных солдатскими сапогами, годами ничто не нарушало спокойствия…

— Местным переходить границу было нетрудно: на КПП вежливые контролеры всего-то требовали паспорта, а если что-либо не так, терпеливо объясняли порядок пограничного режима…

Теперь все перевернулось. Пограничники на бронетехнике патрулировали дороги и особенно те участки, где было опасно. Построили блиндажи и окопы, в которых отсиживались, пока неожиданно не вспыхивала перестрелка.

И только там, где наиболее вероятна переправа нарушителей через бурную реку Пяндж, выставлялись посты и ночные засады.

Сухомлинов приехал на заставу рано утром. Встречал его всего один офицер — лейтенант Ахметзянов Равиль.