Танец любви

Под конвоем Пашку доставили в кабинет к Юферову. Тот долго и пристально, будто перед ним был музейный экспонат, рассматривал суворовца и качал головой.

— Это же надо! Такой здоровый балбес, а скрылся за броней танка от контрольной! Стыдно, товарищ суворовец! Сты-д-но!.. Хоть это-то ты понимаешь?

Скобелев густо покраснел.

— Понимаю.

— Что понимаешь?

— Стыдно.

Юферов вызвал майора Серова, и пока Скобелев виновато и ожидающе стоял в коридоре, полковник вправлял мозги курсовому.

— Надо бы, товарищ майор, меньше заниматься саморекламой и больше — делом. Хватит, в конце концов, карьеризма.

Дверь была чуть-чуть приоткрыта, и пронырливый Пашка увидел, как на его месте стоял теперь майор Серов, густо покрасневший, оттопырив, как простой суворовец, обиженные толстые губы. Он-то понимал, что после этого ждало его: Серый развернется на всю катушку. Он таких вещей не прощает…

Вышел Юферов и сказал:

— Пойдем за мной, Скобелев.

Пашку больше всего удивило то, что Юферов сам повел его в класс. А майор Серов шел сзади, молчаливый и сосредоточенный. В классе, когда Пашка сел на свое законное место, давно забыли про воробья… И воробушка тоже притих, забившись среди бумажных свертков на шкафу. Теперь всех волновала судьба Пашки, а заодно и всего взвода. Старший вице-сержант Муравьев морщился.

— Эх ты, Скобелев-Кобелев…

Ребята не любили афер, которые не удавались: если проворачиваешь, то проворачивай. А не умеешь — не суйся носом в помойное ведро. Пашка, конечно, не совсем глуп, чтобы не сообразить: ребята из класса — не Юферов, с ними шутки плохи.

Но к удивлению, Мария Николаевна отнеслась ко всему милосердно.

— Ну что же, Скобелев, думаю, что тебе в академию тыла не поступать. Как говорят, ты у нас прирожденный танкист, — так вот, контрольную будешь писать под наблюдением командира отделения.

Не очень-то хотелось Глебу Сухомлинову возиться с Пашкой Скобелевым, но против Марии Николаевны не попрешь… Вот и сидел он в классе с Пашкой, который, высунув от напряжения язык, пыжился над задачками по химии. Лицо покрылось испариной.

Мария Николаевна разрешила вице-сержанту помогать, как она выразилась, «непутевому суворовцу», но Скобелев, оказывается, и сам во многом «петрил», так что контрольная ему была по зубам. Это еще больше удивило и разозлило Сухомлинова: «дурак-дурак, а соображает». Осилив последнюю задачку, Скобелев облегченно вздохнул.

— Скажи, Глеб, все же я дундук…

— Сегодня Серый приказал поставить тебя в наряд.

— На всю неделю, через день?

— Пока не вылечишься. Дурак, лучше бы уж качался…

Скобелев скис.

— Да, тяжела ты, шапка Мономаха. Теперь наверняка в субботу отменят танцы.

11

Субботняя дискотека была ротной гордостью. На нее собиралась уйма девчонок из разных районов города, но «примадоннами», которым суворовцы оказывали особое внимание, были все же представительницы «медухи» — медицинского училища. Да и сами они чувствовали себя в суворовском по-свойски легко, назло всему гарнизону местных ухажеров.

А тут командир роты Шестопал вдруг безапелляционно заявил:

— Что, дискотеку? Никаких дискотек…

В политотделе раскалился телефон: трезвонили девочки из медицинского.

— Будет дискотека?

Капитан Бабанский был в панике. Кто бы мог подумать, что из-за танцев разгорится такой сыр-бор: с одной стороны визгливо напирала «медуха», с другой — свои же, суворовцы, гурьбой лезли в политотдел. Почему? Если, мол, что не так, разберитесь по делу, а дискотека наша, кровная — не имеете права…

Но на все звонки в роту майор Серов простуженно, с каким-то каменным упорством отвечал: «нет»!

И все же Бабанский, может быть, в пику Серому, был на стороне суворовцев. На экстренной летучке у начальника политотдела полковника Игнатова стоял один вопрос: как быть? Ротный, майор Шестопал, был недоволен:

— Бросьте, товарищ капитан, свое мальчишество. Да вы только уступите им сегодня — они вам завтра на шею сядут. Вы этого хотите?

— А вы что, — горячился Бабанский, — хотите, чтобы завтра рота не вышла на физзарядку? Вам мало драк?

Шестопал устало провел по горлу ладонью — с меня, мол, довольно, сыт. И не только драками. Бабанскому-то что — скачет себе в политотделе, конек комсомольский! В кабинете легко демократию разводить. А вот стать бы тебе, Александр, командиром роты хоть на неделю, поглядел бы я, как бы ты запел. Лебедем… Но вслух майор только мрачно отрубил:

— Категорически против дискотеки. Наказание должно быть наказанием.

Игнатов молча и сосредоточенно переваривал мысли офицеров. Наконец он положил сухую ладонь на зеленое сукно стола.

— Пустое дело, Шестопал. Здесь и дураку ясно, к чему приведут ваши меры. Проводите дискотеку.

В субботу, когда многих одолевало безделье, у Глеба появлялось желание поработать или побыть одному, посидеть и поразмышлять. Иногда забившись в классе, у окна, чтобы видно было, что делается на училищном плацу, он просто читал. В последнее время Глеб пристрастился к чтению романов, и милая, простодушная библиотекарша подсовывала ему очередную книгу так, словно открывала только ей одной известную тайну.