Танеев

Ямщик, опустив вожжи, мурлыкал что-то невнятное себе под нос наигранным мальчишеским басом. А седок мысленно озирался на ушедшее лето, и не на то одно лишь лето, с которым сегодня прощался, но на вереницу лет, прожитых в еловых рощах под Звенигородом. Как однажды с удивлением заметил композитор, его уход из консерватории едва ли намного прибавил ему досугов! Потому он так дорожил летними месяцами и совершенным творческим уединением за пределами Москвы. Правда, в дюдьковской «чистой избе» он был отторгнут от привычной рабочей обстановки, от книг, партитур, конторки, старого рояля.

Эта тяга в деревню еще усугубилась после смерти Пелагеи Васильевны и, наверно, вытекала из убеждения, что он должен торопиться, чтобы выполнить все задуманное.

Там, в лесном захолустье, закончился один важный этап его творческого пути созданием фортепьянного квинтета и, несколько ранее, начался новый, как он выразился, — «коллекцией хоров» на слова Полонского.

И наконец летом 1912 года композитор подошел к воплощению замысла всей своей жизни.

Задумавшись, Сергей Иванович не заметил, как совсем стемнело и резко посвежело в воздухе.

В черном небе горели звезды. Темная пучина, бездонная и грозная, мигающая мириадами цветных огней, эта вселенная без творца, в которого он никогда не верил, влекла его еще смолоду.

Под колесами загрохотал бревенчатый мост. Впереди зажглись тусклые фонари станции. Неожиданно, зародившись в глухих потемках, гул и рокот стремительно и широко разлился по оврагам. За отрывистым трехголосным криком паровоза, мелькая сквозь молодой ельник, понеслись метеорным потоком огни курьерского поезда. Его тяжелый грохот, расплескав звездную тишину, вскоре пропал. Но пронзительный свист еще долго отдавался в ушах, словно вопль этого взбаламученного мира, который и среди ночи не может найти себе покоя.

Сергей Иванович торопил «Пегаса».

Всеми помыслами он был уже в Москве, в водовороте жизни, где столько незавершенных дел, замыслов, где люди душевно близкие нуждались в его помощи, совете и просто в добром слове.

2

Вернувшись из заграничной поездки, Танеев очень редко появлялся на концертных эстрадах, обычно лишь в своих ансамблях с участием фортепьяно. Однажды в закрытом вечере Музыкально-теоретической библиотеки сыграл вместе с Богословским на двух фортепьяно шесть органных фуг Баха.

Только поздней осенью 1913 года к двадцатой годовщине со дня смерти Чайковского Танеев выступил в симфоническом собрании с «Концертной фантазией для фортепьяно с оркестром».

Позднее, зимой прошел цикл камерных вечеров — романсы Чайковского. В дуэте с Танеевым выступила талантливая молодая певица, солистка частной оперы Нина Кошиц. В памяти слушателей надолго остались неповторимые «отыгрыши» танеевского фортепьяно в романсах «Забыть так скоро», «Песня цыганки» и в его собственной «Канцоне», исполненной однажды на «бис».

Сам Танеев за эти годы, помимо «Четырех стихотворений», создал еще два цикла песен на слова Полонского. Последним его инструментальным сочинением вслед за квинтетом было струнное трио, написанное в классической манере.

Но помыслами композитора владело уже иное.

С годами у Танеева складывалось убеждение, что, быть может, в хорах а-капелла (без сопровождения) ему удастся воплотить истинные свои идеалы. Многие хоровые ансамбли, квартеты и трио, созданные в разное время, не были включены автором в свод сочинений. Вехами на пути остались два хора 90-х годов: «Восход солнца» и «Из края в край» на слова Тютчева.

Давнишний замысел попытаться вернуть былую монументальность жанру, вознесенному на небывалую высоту в творениях классиков XVIII века — Глюка, Генделя и Баха, — в эти годы Танеева не покидал.

Композитор настойчиво и прилежно изучал природу человеческого голоса, его возможности и свои опыты стремился проверить на практике.

Ни одно свое сочинение, инструментальное или вокальное, он не считал завершенным вплоть до его прослушивания в непосредственном звучании.

Мало того, обычно Танеев спешил с таким прослушиванием, стремился услышать сочинение пока еще не остыло внутреннее звучание, пока не утрачена та впечатлительность, которую имеешь по отношению к сочинению, только что написанному.

Не случайно композитор так часто появлялся на хоровых репетициях разных коллективов.

Хоров любительских и профессиональных в те времена в Москве было немало. Исполнение некоторых, таких, как хоры Архангельского, Чеснокова, «Симфоническая капелла» Булычева и хор Пречистенских курсов, отмечено было печатью высокого мастерства.

Сергею Ивановичу надолго запомнилось неспокойное, но щедрое и богатое лето 1910 года, когда Булычев жил на даче в Дюдькове по соседству с Танеевым. Почти до осени шла напряженная работа с группами хора, в которой участвовал и Танеев. Иногда же на спевку съезжался и весь состав капеллы. Готовили «Высокую мессу» Баха си минор. Месса была исполнена капеллой в марте 1911 года. Для композитора же итогом напряженной работы был «теоретический разбор» первых номеров мессы, к сожалению оставшийся незавершенным.