Тамерлан. Хромец против русского чуда

Обезумевшие от ужаса происходящего люди перелезали через невысокие городские стены и тут же падали замертво от метко пущенной стрелы. Дымы от пожарищ усиливались.

Город сопротивлялся до вечера, и лишь с наступлением темноты гулямы кула Джехан-хана потянулись из города, тяжело груженные узлами и тюками с трофеями. Воины Миран-шаха провожали их завистливыми взглядами.

В шатер к эмиру заявился и сам сардар – в запыленной и пропотевшей одежде, весь в пятнах крови.

– Город занят почти весь, великий эмир!

– Почему «почти», а не весь? – удивился Тимур.

– Проклятые генуэзцы сделали неожиданный ход. Они отпустили всех рабов и раздали им оружие, взяв с них слово, что они будут сражаться с нами в обмен на собственную свободу.

– Действительно, необычно. – Эмир огладил свою бороду. – И сколько же в городе рабов?

– Если не считать женщин и детей, около трех тысяч.

Это было много. Три тысячи мужчин, пусть и без доспехов, но с оружием, на узких городских улицах, где невозможно было задействовать конницу, могли доставить много неприятностей. Что им стоит пустить стрелу из окна дома в спину воину Тимура?

– Хорошо, завтра твой кул окружает город, а кулы Миран-шаха и Омар-шейха войдут в город. Пусть разомнут руки-ноги, разгонят застоявшуюся кровь. Да будет так!

Вечером воины Джехан-хана праздновали взятие богатых трофеев. Они резали баранов, устраивали пляски. А утром кулы Миран-шаха и Омар-шейха двинулись в город, причем – конно. Гражданское население было уже большей частью убито, яростное сопротивление оказали городские стражники, рабы и знатные люди, забаррикадировавшиеся со слугами в своих домах. Причем наибольшие потери гулямы понесли от получивших свободу рабов.

Не чаявшие получить свободу, избавленные от цепей, бывшие пленники дрались отчаянно, как львы. Большая часть из них держала оружие и раньше – те же черкесы, русские. И приход войска Тимура не означал для них ничего хорошего. Скорее всего, они были обречены на голодную смерть, сидя в оковах взаперти. Чего гулямам делать на невольничьих рынках? А хозяева были убиты.

А теперь, вымещая свою злость за пленение, поломанную судьбу, эти люди дрались так, что опытные гулямы, хорошо защищенные доспехами и отлично вооруженные, несли значительные потери.

Но за день удалось сломить отдельные очаги сопротивления. Слабость рабов была в том, что у них не было толкового начальника, и они были неорганизованны – сбивались в группы по языку, по землячеству. Будь у них побольше времени, разбить их в городских условиях было бы непосильной задачей.

Конница хороша в степи, где есть место для разбега конной лавы, для маневра. На узких, кривых, с уклонами, улицах лучше было бы задействовать воинов пеших, но так же, как и ордынцы, гулямы Тимура умело дрались на коне и не имели таких навыков без него. К чему копье в тесноте домов? А щит – так он только мешает.

Но вечером город полностью пал. Лишь собаки бродили по улицам, заваленным окровавленными трупами, и жутко выли, наводя тоску.

По причине темноты сбор трофеев отложили на следующий день. В город вошел кул Омар-шейха. Шли только пешие, при одних саблях. Из города, назад к лагерю Тимура, тянулись повозки, запряженные лошадьми, и ослики, везущие поклажу на спине. И после полудня возле стана эмира образовалась еще одна стоянка – из животных.

Тимур пожалел, что приказал убить всех – сейчас бы горожане пригодились в качестве погонщиков. Но ошибку исправили, согнав из соседних аулов почти все мужское население.

Назавтра Тимур решил уходить от разграбленного города, тем более что ветер дул с моря и из города густо тянуло трупным запахом. Хоть и есть поговорка, что труп врага хорошо пахнет, но эмир привык дышать чистым степным воздухом, напоенным запахами трав.

Следующим утром вперед пошел небольшой отряд авангарда из кула Миран-шаха, за ним – длиннющий обоз с трофеями, и только ближе к полудню – войско Тимура. Обычно обоз следовал в самом хвосте, перед арьергардом. Но, учитывая специфику местности – горные дороги, крутые и узкие, а повозки движутся в гору медленно, – эмир решил изменить привычный порядок.

От моря и до самого плато шел подъем вверх, и обоз сильно тормозил продвижение войска. Оставить его с немногочисленной охраной – себе дороже – ведь там, в повозках, богатейшие трофеи, две повозки одного золота. Кстати, запряжены они были парой лошадей каждая, и за возницу там был гулям, а не пленный.

Немногочисленные татарские группы продолжали нападать на дозоры армии Тимура. Впрочем, ущерб от этих нападений был сопоставим с комариными укусами.

Но не они беспокоили Тимура. Где те тысячи крымчаков, что ушли после битвы с беком Ярык-огланом? Где сам Тохтамыш? Ведь с ним тоже несколько тысяч воинов. Где они затаились? Чего ждут? Их землю топчет враг, а защитников не видно.