Тамерлан

Приехав в Самарканд, покойника погребли тайно в склепе его сына, Магомет-Султана. По прошествии трех дней после погребения в гробнице стал слышен вой, будто собачий. И каждую ночь на разные голоса тот страшный вой и рев продолжался, покуда не решили извлечь гроб. Сняв крышку, обнаружили тело прежним же образом, то есть мертвое, но необычайно скрюченное. Жены Тамерлана, пришед в Самарканд, заново обрядили мужа своего и погребли с новыми почестями. Однако и на сей раз из гробницы стали доноситься дикие завывания, крики и возгласы, будто черти драли с поганого царя кожу крючьями, а он от боли кричал. Вновь раскрыли гроб и тако же увидели там тленное тело, но не прямо лежащее, а скрюченное.

К тому времени внук Тамерлана, Халиль-Султан, взял власть в Самарканде. Видя такие жуткие знамения, он повелел выпустить из темниц всех пленных и узников, помиловать всех осужденных к смерти и по всем мечетям страстно молиться о душе мертвого царя Тамерлана. Башню из голов китайцев повелел он разобрать и останки предать земле. Тленный же и зловонный труп деда своего Халиль-Султан провел чрез огонь и воду и затем, заново умаслив и натерев благовониями, с пышными почестями захоронил. А барабан Тамерлана, по обычаю чагатайскому, разрезали, да не служит никому более.

Рака новая из цельного куска камня оникса была вытесана для усопшего, и поверх покрытия нарезали надпись.

История же надписи такова. Егда еще был Тамерлан в своем уме и памяти, находясь в Отраре, повелел он мне, рабу Божию Александру, написать волшебными чернилами завет его, какую надпись сделать на гробе, дабы потом, подержав при всех над свечою, ту надпись явить людям. Я так и поступил. И когда Халиль-Султан новую раку для своего деда затесал, аз явил ему начертание, завещанное Тамерланом. И вот каково сие начертание, яко же я его упомнил: «Се лежит великий султан Тамерлан, царь Самаркандский, иже завоевал многие земли и много богатства собрал народу своему чагатайскому под тремя солнцами. Отныне же упокоен будет навеки в гробнице сей, и кто нарушит покой священный царя Тамерлана, свастика великая падет на того человека, и на весь род его, и на все племя его, великое или малое. И горе будет человеку и народу его от тоя свастики, и пролито будет крови столько, сколько Тамерлан, зде лежащий, за всю свою жизнь пролил. Ибо нет бога, кроме Аллаха, и Магомет – пророк его, а Тамерлан – тень пророка на земле и в народе чагатайском, и внуки Тамерлана – лучи от тени той, на вечные веки расходящиеся. А посему да не нарушится покой гроба сего и мощей, в нем покоящихся».

И сие начертание сделано было поверх раки Тамерлана, выполненное из чистого куска камня оникса, и так погребен был царь Самаркандский, и с того дня умолкнул навеки. И нигде не стало его на земле. Люди же не ведали доселе царя лютее Тамерлана. Да простит Господь Бог наш ему его согрешения, ибо аки зверь жил, не ведая света христианского.

А с нами же да будет благодать Господа нашего Иисуса Христа, всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь!

Эпилог. Пророчество Тамерлана

Дописав свою повесть «о богомерзком антихристе и лютом кровепроливце, хромом царе Тамерлане», мирза Искендер прикинул, сколько текста из Корана уместится на страницах, исписанных невидимым текстом его повести, и за несколько дней вписал туда две первые суры – «Аль-Фатиху» и «Аль-Бакару», после чего, исполняя данное им Тамерлану честное русское слово, вручил красиво исписанные страницы мавроно Хибетулле, прибавив:

– Эту рукопись следует беречь особо, ибо она написана с благословения самого Тамерлана и святого сеида Береке.

Затем он тщательно собрался в дорогу и, распрощавшись со всеми, кто был мил ему в городе Самарканде, отправился с женой, сыном и двумя слугами на свою далекую родину. Приехав в Рязань, он поселился там, сына окрестил Василием, жену – Исидорою, дабы созвучно было с Истадой, и слуг покрестил тоже. При дворе князя Рязанского он нашел себе дело и занятие, был приласкан, хотя и долго еще соотечественники слушали в речи его гортанные чагатайские звуки. Так прожил он долго, хотя и не очень – скончался в 1422 году внезапно, у себя дома, сидя за столом. На столе лежала бумага, на бумаге начертаны лишь несколько слов: «В лето шесть тысяч девятьсот тридцатое от сотворения мира начинается писанною быти повесть сия о царе-антихристе и кровожадном смертоносце Тамерла…» Но помер он, судя по всему, не на полуслове, ибо перо, коим он писал, аккуратно лежало в сторонке, а не выпало из пальцев.

Тайная рукопись, записанная двумя первыми сурами Корана, не пропала и до сих пор хранится в одном из рукописных собраний, и тот, кто ее обнаружит, непременно обогатится, хотя неизвестно, какая судьба ждет его в дальнейшем.