Талант (Жизнь Бережкова)

— Он кого-то на улице побил.

— Побил? Ну, значит, это не он.

— Как же не он? Он же со мной разговаривал… Алеша, надо сейчас же идти его искать.

Отдышавшись, Маша более или менее связно рассказала про свою встречу. Проходя по Неглинной, она увидела, что на тротуаре сгрудилась толпа. Хотела перейти на другую сторону, но вдруг заметила выдававшуюся над толпой голову Ладошникова в глубоко нахлобученной меховой шапке. Он что-то кричал. Конечно, моя сестрица, не раздумывая, бросилась к Ладошникову. Он держал за ворот какого-то господина с черными усиками, одетого в дорогую шубу.

— Знаешь, Алеша, — говорила сестра, — этот человек показался мне в первый момент очень похожим на Подрайского. Такой же кругленький, холеный. А Ладошников кричал: «В землю вколочу! Нажился, мерзавец, на войне!» Я так и не поняла, с чего у них началось, но публика явно сочувствовала Ладошникову. Тут послышались полицейские свистки. Я взяла Ладошникова под руку и поскорее увела.

— Куда?

— Если бы я знала куда… Понимаешь, он послушно шел. И все рассуждал о том, какая у тебя, Алешка, чудесная сестра…

— Это Ладошников так разговорился?

— Да, идет, разглагольствует… Я вдруг поняла, что он дико пьян. Повела его к нам, он вырвался и ушел…

— Как же ты упустила его?

— Ну, знаешь… Попробуй удержи такого дядю.

Я принялся быстро одеваться. Конечно, надо идти искать Ладошникова. Если он запил, то… Наверное, ему очень тяжело.

— Алеша, я думаю… — нерешительно произнесла Маша. — Думаю, что тот слух был, возможно, правильным.

Я кивнул. Мы с Машей легко понимали друг друга, у меня не было секретов от сестры. Но неужели Ладошников отчаялся, сдался? И куда же он пошел? Где его искать?

Не теряя времени, я отправился к Сергею.

18

Сергей, к счастью, оказался дома. Однако известие о пьяном Ладошникове не произвело на него особенного впечатления.

— Во-первых, мы с тобой ему не няньки, — сказал Ганьшин. — А во-вторых, ничего с ним не случится. Он и раньше запивал… И что же обходилось…

— Как запивал? Когда?

— Разве ты не знаешь? У него это чуть ли не с шестнадцати лет… Тут, брат, целая история.

Отвечая на мои нетерпеливые расспросы, Ганьшин поведал мне примерно следующее. Ладошников рос болезненным, хилым. Неумная мать нередко причитала над ним, вбила ему в голову, что он «захудаленький», «несчастненький». Его отчим — портной на московской окраине — не любил ребенка. Так Михаил Ладошников и стал угрюмым, диковатым и, несмотря на бесспорную одаренность, скованным всегдашним сомнением в своих силах. Однажды — кажется, в день окончания реального училища — его напоили водкой. И вдруг он заорал на отчима, замахнулся на него кулаком и, едва веря себе, увидел, что тот попятился, испугался, побледнел.

Потом было тягостное пробуждение. Ладошников еще больше замкнулся, помрачнел. Однако с тех пор он стал время от времени прикладываться к горькому вину. Он пил не часто, но помногу — запивал.

Лишь спустя многие годы, общение с Николаем Егоровичем Жуковским, работа над проектом «Лад-1», казалось бы, почти исцелили Ладошникова. И вот он снова сорвался.

— Мы должны его найти, — заявил я. — Было бы подлостью оставить его в такой момент.

И я выложил разные мои мысли и предположения о том, что стряслось с Ладошниковым. Ганьшин слушал, покуривая трубку. Потом сказал:

— На днях я снова пересчитал его вещь. Расчет верен. Самолет должен взлететь. Я вижу лишь одну причину неудачи…

— Ну, ну, не томи… Какую?

— Мотор…

— Что мотор?

— Полагаю, что мотор не развивает мощности, указанной в прейскуранте фирмы.

— Ну, Ганьшин, это ты хватил… Что ты? Это же Америка!

— А что Америка? Там мало «бархатных котов», что ли?

Я призадумался. Ныне этому трудно поверить, но тогда, в 1916 году, американские моторы «Гермес» были действительно приняты нами без проверки мощности, на веру. Считалось так: если в прейскуранте фирмы указано «250 сил», значит, это свято. Разумеется, мы погоняли мотор «Гермес», я собственноручно разобрал и собрал один экземпляр, повозился с ним, удовлетворяя свою любознательность конструктора. Более детальным изучением мотора на испытательном станке, который имелся в лаборатории Николая Егоровича Жуковского, мне тогда некогда было заняться. Я отложил это на будущее. В те дни меня, как вам известно, целиком захватило колесо.

— Черт возьми, — воскликнул я, — неужели впрямь?..

— Убежден, — сказал Ганьшин. — Убежден, что «Гермес» недотягивает… И в этом вся загвоздка. Завтра же надо проверить его мощность.

— Так пойдем же! Скорей пойдем искать Ладошникова!

Ворча, Ганьшин все-таки оделся, и мы вышли.

19

Не буду перечислять всех мест, где мы побывали, отыскивая Ладошникова. Его следы были обнаружены на квартире Пантелеймона Гусина изобретателя аэросаней, с которым Ладошников был дружен. Конструктор самолета «Лад-1» забрел туда после встречи с Машей, не застал Гусина и опять канул в ночную Москву.

Наконец часа в два или в три ночи мы, адски измученные, все-таки нашли его в ночной извозчичьей чайной, где-то на одной из Тверских-Ямских, близ Брестского вокзала.