Таких щадить нельзя

- Где это случилось? — перебил рассказчицу Игорь.

- В переулке за пивнушкой, — отозвалась та, — недалеко от кино. Зеленый такой переулок, тихий. Там и…

- Ребята, — предложил шепотом Игорь друзьям, — вы оставайтесь, может, Гришкиной маме что надо будет. А я к полковнику.

Тимур мгновение колебался, но испуганный взгляд Светы красноречиво говорил, что она никогда не простит, если сейчас ее оставят одну, и юноша, вздохнув, согласился.

- Иди, — кивнул он. — Потом зайди ко мне. ждать буду. Ладно?

- Ладно! — ответил Игорь уже на ходу.

18. АБДУКАДЫР МЕРГЕН НАШЕЛ СЛЕД

Несколько суток прошло с того дня, когда на восходе солнца Абдукадыр Мерген проводил в город Дмитрия Бубенца. Все эти дни старый охотник не имел ни минуты покоя. Он колесил по району, заглядывая в самые отдаленные, самые глухие уголки. Однако это не было беспорядочным, непродуманным блужданием. Если бы возникла необходимость нанести на карту путь Абдукадыра Мергена, то можно было бы убедиться, что старик действовал очень продуманно и методично. Первым делом он проверил все дороги, шедшие из долины в горы. Установив, что ни на одной из них нет нужных ему следов, что машина бандитов не скрылась в горах, старый охотник начал проверять все дороги, дорожки и даже временные проезды в районе. С каждым днем он все дальше и дальше отходил от гор, и все более и более мрачнело его лицо. Как большинство людей, много бывающих в полном одиночестве, Абдукадыр привык разговаривать сам с собою. Впрочем, это был скорее не разговор, а думы вслух.

- Плохо, совсем плохо, — сердито ворчал он, шагал по бесчисленным полевым дорогам. — Видно, я совсем стариком стал, очень глупым сделался. Столько дней ищу след врага и не могу найти. Наверное, эти потомки Иблиса сейчас пьют вино и смеются над старым охотником, который не может разыскать их проклятых следов. Бубенец в городе скорей разыщет след врага, чем я. Он молод, у него острый глаз, мои же глаза пора засыпать землей, как недавно засыпали землей глаза Искандера. Эх, Искандер, — горестно вздыхал старик, — Не тебе бы, а мне уйти туда, откуда никто не возвращается. Горько мне, мой Искандер, что я, да и все мы проглядели, что твоя нужная всему народу жизнь кончилась не от предела старости, не от болезни, а оттого, что так захотел враг. Горько мне, что к тебе смогла подкрасться гадина, и мы ее не заметили. Семка тоже совсем потерял голову. Ему сейчас особенно тяжело и горько. В народе все еще многие думают, что на тебя, Искандер, поднял руку твой боевой друг и товарищ, муж Семкиной дочери, моей и твоей любимицы. И многие в народе будут думать так, пока я, старый Абдукадыр, не найду, на чьей машине приезжал враг в «Счастливое».

Абдукадыр Мерген, когда оказывался близко к колхозу «Счастливое», заглядывал в дом Котовых. Обстановка там была невеселая. Семен Андрианович запил. Во всем доме прежнюю энергию сохранила только Екатерина Васильевна, правда, помрачневшая, с навеки теперь отпечатавшейся горькой складкой у губ. Женя, осунувшаяся и бледная, неслышной тенью бродила по дому, все время словно к чему-то прислушиваясь, кого-то ожидая. Екатерина Васильевна много раз в день провожала свою молчаливую, похудевшую дочь скорбным, сочувствующим взглядом, но не находила слов утешения. Время, только милосердное, но неторопливое время, могло излечить рану, нанесенную сердцу молодой женщины.

А в горнице, за столом, широко расставив кривые ноги кавалериста и опершись локтями о столешницу, глушил стакан за стаканом крепкую виноградную водку Семен Андрианович. Опустив седую кудрявую голову на ладони, он подолгу сидел неподвижно, перебирая в памяти прошлое. Потом с тяжелым, как стон, вздохом наливал из коренастого глиняного кувшина граненый стакан чуть дымчатой водки и медленно, словно отраву, выпивал. Оставив стакан, он брал со стола корочку хлеба, внимательно рассматривал ее и затем нюхал, глубоко и шумно втягивая воздух. И так час за часом уже несколько суток. Как свойственно людям, всю жизнь выпивавшим немало, но в меру, Семен Андрианович пьянел медленно, и длинный день кончался значительно быстрее, чем хмель окончательно овладевал старым конником. В течение дня в горницу несколько раз входила Екатерина Васильевна, сокрушенно качала головой, видя, что любимая закуска Семена Андриановича — соленые арбузы и холодная свинина — стоит нетронутая. Потом она снимала со стола опорожненный кувшин, ставила взамен его полный и молча выходила из комнаты.

Заглянул к Семену Андриановичу и председатель колхоза. Непьющий, немного суховатый, педантичный человек, он намеревался поговорить с Котовым о продаже конского молодняка, но, увидев состояние Семена Андриановича, только крякнул и сел против него на стул.

- Катерина! — негромко окликнул Семен Андрианович. — Стакан подай.