Такие люди были раньше

Ведь если чудом было то, что море расступилось перед евреями и они прошли через него по суше, как об этом написано в Пятикнижии, то разве не чудо, что маленькая речка, которая весь год была сушей, вдруг превратилась в море?

— Настоящее чудо! — удивлялись евреи, глядя, как летят во все стороны брызги, и бурлит поток, и, кажется, сейчас достигнет домишки кузнеца Арона-Лейба.

— Как бы дом не смыло! — говорит кто-нибудь со страхом перед силами природы.

Но, надо признать, такого чуда местечковые евреи ни разу не удостоились. Лишь в один год, когда речка уж очень разыгралась, вода поднялась до фундамента.

А ведь многим даже хотелось, чтобы река смыла домишко. Нет, кузнецу Арону-Лейбу никто зла не желал, да и разве позволили бы ему утонуть? Спасли бы и его, и жену, и детей, можно не сомневаться.

Как сказано выше, ничего подобного не случилось. Жизнь в местечке текла тихо и спокойно.

Но однажды река все-таки совершила злодеяние! Это был действительно веселый Пейсах: она сорвала мост и унесла его на спине, как щепку.

На берег прибежали все от мала до велика: тут и правда было чего испугаться. Это уже пахло настоящей опасностью, река взбунтовалась не на шутку!

Даже сам раввин, который в Пейсах не ходил никуда, кроме синагоги, явился посмотреть на такое чудо.

Пришел он, естественно, не один, его сопровождали староста синагоги, служка и зять.

— Дорогу, раввин идет! — сердито крикнул служка.

Люди расступились, раввин осторожно, мелкими шажками, прошел сквозь толпу и остановился на приличном расстоянии от воды.

— Ближе подходить опасно! — сказал он со страхом.

Его зять, молодой еще, очень хотел подойти к самой воде, но раввин содержал его, поэтому парню не подобало своевольничать.

— В чем же причина, что в этом году она так разбушевалась? — спросил раввин, слегка оправившись от испуга. — В чем причина?

— Причина ясна, — ответил староста. — Очень много снегу выпало в этом году.

— Ага… Много снегу… — Раввин глубокомысленно покачал головой. — Значит, это из-за снега. Так-так-так… Вот она и разлилась…

— Ребе, подойдите поближе! — позвал один из хозяев.

— Не надо, не надо, я и отсюда вижу, — отказался раввин. Еще раз посмотрел на бегущие волны и с благоговением изрек: — Ма-годлу маасехо Ѓашем![28]

Повернулся и пошел прочь.

Раввин ушел, и тут прибыло начальство, не будь рядом помянуто: пристав, а при нем урядник и двое сотских.

На буднях народ сразу разошелся бы по домам: от начальства лучше держаться подальше. Но был Пейсах, намедни люди крепко выпили, справляя праздник, и все остались на месте.

Некоторые сняли шапки.

Пристав, человек весьма достойный, ответил на приветствие и вежливо сказал:

— Пожалуйста, господа, дайте дорогу.

Коль скоро вежлив пристав, то урядник еще вежливее, особенно если ждет, что евреи мацой угостят.

— А ну, голубчики, — говорит, — дайте пройти его высокоблагородию господину приставу!

А евреям любопытно, что пристав будет делать.

И вот один, что посмелее да понахальнее, подходит к нему с шапкой в руке и говорит по-русски:

— Плохо дело, мост улетев.

Евреи навострили уши, ждут, что пристав скажет, а тот хлопнул наглеца по плечу и эдак дружелюбно отвечает:

— Все исправим!

И евреи объясняют друг другу:

— Все будет в порядке…

И радость всему местечку… Разыгралась речка! В море превратилась!

1913

Богач

Когда наступила весна и первые ласковые лучи солнца упали на каменные варшавские улицы, Лейбу потянуло домой, в маленькое местечко, которое он покинул, когда ему стукнуло пятнадцать, и где с тех пор лет за шесть ни разу не побывал.

А если потянуло, то почему бы и не съездить в родные края? Только одна загвоздка. Уезжая в Варшаву, Лейба пообещал отцу, что станет человеком, а стать человеком у отца означало заработать много денег. И вот тут-то Лейба как раз не преуспел…

Сам он, правда, убежден, что стал человеком. Он начитан, прекрасно знает еврейскую, польскую и русскую литературу, умеет вести себя в обществе, дружит с достойными молодыми людьми, у него даже есть девушка, и, похоже, у них все серьезно, хотя они пока этого не обсуждали. Но для отца он еще не человек: зарабатывает гроши, еле сводит концы с концами. Уроки дает, всякие бумаги переписывает, иногда с друзьями живет в складчину.

И Лейба знает, что без денег в доме у своего бедного отца он будет нежеланным гостем.

Но вдруг Лейбе дают работу на целых пятьдесят рублей! Причем как раз за две недели до Пейсаха. Тут уже мысль о поездке домой так его захватила, что Лейба немедля начал собираться в дорогу.

Он думал, из пятидесяти рублей останется столько, что он привезет домой двадцать пять, не меньше. Конечно, сумма небольшая, но, насколько он помнил, Хаим Зельдес у них в местечке считался богачом, хотя у него было всего-то сто рублей. Ну, пусть не все, но многие думали, что он очень богат. А значит, успокаивал себя Лейба, можно и с четвертным отцу на глаза показаться.