Таки служба

Весь личный состав, кроме дембелей и дежурных, побежал. Прапорщик и два сержанта ехали сзади на «Жигулях» Честного. Через час, обогнав бегущих и просигналив, машина остановилась посреди степи.

– Здесь, – показал рукой прапорщик и пошел отлить. А Голованов разъяснил:

– Копаем яму глубиной два метра, размерами пять на пять.

– Зачем такую большую? – спросил кто-то.

– Таковы суровые правила. Меньше нельзя, – ответил сержант.

И стало ясно, что спорить бесполезно. Копали, естественно, только молодые. Хорошо, что земля оттаяла после зимы и легко давалась. Через два часа яма была готова. Голованов подозвал дремлющего в машине прапорщика. Он встал, опять отлил и подошел к яме.

– Стройся! – скомандовал сержант.

Честный снял фуражку и произнес:

– Товарищи бойцы! Сегодня мы прощаемся с дорогой нашим сердцам вещью – обгорелой спичкой. Когда-то она была стройным, зеленым деревом. Радовалась солнцу и питательному дождю. Потом она превратилась в одну их многих спичинок, лежа в коробке рядом с подружками. Но чья-то злая рука, гнусно попользовавшись, швырнула нашу спичку в сортир. Но она не закончила свою жизнь под ногами неблагодарных солдат. Она заслуживает другой участи. Голованов, возьми ее.

Сержант бережно принял спичку у прапорщика, завернул в кусок белой материи и, спрыгнув в яму, положил ее на дно.

– Давай, – махнул Честный. И молодые солдаты начали сбрасывать землю обратно в яму. Потоптавшись и уплотнив грунт, они встали обратно в строй. Прапорщик достал табельное оружие и произвел выстрел вверх, изображая салют погибшей.

***

Закута, и правда, быстро куда-то слинял. Оказалось, что его перевели в почтальоны. После какого-то письма из Киева. Соответственно, и жил он где-то в казарме роты обеспечения. «Наглый и хитрый», – сказал о нем все тот же дембель. «А ты, Штейн, глупый», – добавил другой. То есть, если бы у Лёвы в военном билете в графе национальность значилось чуваш, мариец или негр преклонных годов, к примеру, то при его способностях, физическом здоровье, внешних данных и отсутствии комплексов он бы никогда не попал в армию. А раз попал, значит – точно глупый. Спорить не о чем. Один еврей на всю роту механизаторов. Как сказал какой-то дембель: «Вы слышали новый анекдот? Еврей-слесарь». Имея в виду запись в военном билете Штейна. В графе специальность значилось «слесарь». Ха. Три раза.

***

Не поступив в институт, Штейн пошел работать. Маме нужно было помогать. Один из лучших учеников школы за месяц до семнадцатилетия стал учеником слесаря нестандартного оборудования. Звучит! Это была песня, а не работа. Участок нестандартного оборудования занимался всем, чем ни попадя. В свободное от распития портвейна время. Он варил металлические швы, резал уголок, таскал станки с места на место, чинил, паял, кроил железо. Работа кипела. Но чаще всего весь участок делал памятники из стального листа. В качестве халтуры. А чтобы начальство не застукало за этим занятием, на шухере сидел дядя Миша с электросварочным аппаратом. Как только кто-нибудь посторонний пытался пройти, он прятал лицо за защитной маской и начинал тыкать электродом куда попало, зажигая электрическую дугу и крича: «Поберегись, курва! Глаза попорчу!»

После чего незваный гость сбегал, пряча те самые глаза.

А вывозил памятники за территорию мастер участка Семен Тузик. Вывозил внаглую, посреди белого дня, на электрокаре. Он подъезжал к проходной, бибикал. Охранник выглядывал, наблюдал пустую электрокару и улыбающегося Тузика.

– Я на полдник! – кричал Семен. Он жил рядом с заводом. Охранник открывал ворота, и Тузик переставал его интересовать. В этот момент стоящие в мертвой точке Лёва и еще один слесарь Славик быстро грузили памятник на электрокару. Мастер мгновенно стартовал. Схема была отработана до автоматизма. Только однажды, когда открылись ворота, с внешней их стороны стояла «Волга» директора завода. Невозмутимый Тузик отдал честь шефу, и на лихом вираже проехал мимо него.

– Что это было? – спросил директор у своего водителя.

– Сема Тузик металлолом сдавать поехал.

– Понятно, – равнодушно произнес директор, – я думаю, раз охрана пропустила, значит, все оформлено честь по чести.

Со спиртным на участке нестандартного оборудования никогда не было проблем. По соседству находился ликероводочный завод. И разделял оба завода только трехметровый забор с орнаментом из колючей проволоки. Но разве это преграда для русского умельца широкого профиля? В определенный момент и в оговоренном месте по сигналу с двух сторон к забору приставлялись стремянки. Одновременно поднимались парламентарии. Один тащил пачку электродов, или несколько подшипников, или набор гаечных ключей «шаловливые ручки». Другой был менее оригинален – обычно это была трехлитровая банка со свежей продукцией. Стороны обменивались верительными грамотами и, чтобы не навлечь на себя гнев руководства, довольные друг другом, быстро спускались на заранее подготовленные позиции.