Такая долгая ночь

Дверь захлопнулась, а он остался стоять, таращась на нее, пока проклятый вертолет висел над головой. У него свело живот. Какой ужас! Он флиртовал с бессмертной.

Постепенно до него дошло, что вертолет улетает. Окинув взглядом площадку с бассейном. Остин заметил возле пластикового стула свои сланцы. Подобрав их, пересек крышу. Сверху на него смотрел полумесяц, дразня страшной правдой. Дарси была созданием ночи.

— Нет! — Он запустил сланцем в луну. Тот перелетел через стену и исчез. Остин подбежал к стене и швырнул следом второй. Нет, черт побери, нет!

Он помчался по ступенькам вниз. Потом вдруг понял, что не может оставаться на ночь в пентхаусе. Со всеми этими вампирами. Когда и его Дарси…

Он вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа. Выскочив из здания на тротуар и не обращая внимания на шершавость бетона под босыми ступнями, помчался в сторону Центрального парка. Он бежал, обливаясь потом, до тех пор пока хватало дыхания.

Потом замедлил бег и рухнул на скамью. Пропади все пропадом! От ужасной правды все равно не убежишь.

Дарси — вампир.

— Я совершила ужасную ошибку.

Дарси стояла в комнате Ванды в мокром белье и полотенце и вся дрожала.

— Возьми. — Ванда бросила ей сухое полотенце. — Вытрись. Я подберу тебе что-нибудь из одежды. — Она порылась в ящике комода и извлекла белые брюки. — Что случилось?

— По-дружески купалась в джакузи с Адамом.

У Ванды расширились глаза.

— О, в таком случае… — Она протянула подруге белые штаны и подобрала красную шелковую плеть. — Это подойдет тебе больше.

Дарси с усмешкой натянула брюки.

— Мне не следовало этого делать. Должно быть, я выжила из ума.

— Это называется «сладострастие», дорогая. — Ванда кинула ей футболку. — Ничего дурного в этом не вижу.

— Нет, это очень плохо! — Дарси надела футболку. — Он смертный. Ничего не вышло бы. — Она плюхнулась на кровать.

Ванда села рядом.

— Ты что-то к нему чувствуешь?

Глаза Дарси наполнились слезами.

— Я пыталась это перебороть. Понятно ведь, что продолжительная связь с ним невозможна.

— В любви нет ничего невозможного.

Дарси покачала головой:

— Но не в данном случае.

Ванда встала и прошлась по комнате.

— А я когда-нибудь рассказывала тебе, что случилось со мной?

— Нет.

Дарси вытерла лицо. Ванда всегда ей помогала, но ни_: когда не делилась ничем личным.

— Я родом из небольшой деревни на юге от Кракова. У меня была большая семья. Очень бедная. Когда в 1935 году моя мать умерла, я заменила ее моим младшим братьям и сестрам.

— Вероятно, было трудно, — пробормотала Дарси.

Ванда пожала плечами.

— Худшее было впереди. Когда немецкие танки двинулись на нашу деревню, мужчины приготовились к обороне. Отец уговорил меня бежать с двумя младшими сестренками. Я собрала немного еды, и мы пошли на юг, в Карпатские горы. Я… больше никогда не видела ни своего отца, ни братьев.

Дарси с трудом сдержала слезы.

— Мне очень жаль.

— Переход оказался очень тяжелым для моей тринадцатилетней сестры, — продолжила Ванда. — К тому времени, когда я нашла подходящую пещеру, Фрида едва могла передвигать ноги. Я отдала ей остатки нашей еды и волы. Моя пятнадцатилетняя сестра Марта пошла раздобыть нам воды и не вернулась. Я хотела пойти поискать ее, но боялась, что, если уйду, Фрида умрет. В конце концов мне все же пришлось пойти. Я нашла ручей и наполнила наши фляги. Когда возвращалась в нашу пещеру, уже наступила ночь. Тут я увидела вышедшую из тени Марту и очень обрадовалась. Но она стояла такая бледная и со странным выражением на лице. Она подлетела ко мне так быстро, что я не успела опомниться и не поняла, что происходит. Она сбила меня с ног и вонзила мне в шею клыки. Потом, когда я балансировала на грани жизни и смерти, она отнесла меня — она вдруг стала очень сильной — в глубокую пещеру и представила вампиру, который совершил с ней эту трансформацию. Сигизмунд. В ту ночь он трансформировал и меня.

— Сочувствую.

Дарси поежилась.

Ванда села на постель.

— Следующим вечером я бросилась назад к моей младшей сестренке, чтобы проверить, как она. Но она умерла. В одиночестве.

— Какой ужас!

Дарси коснулась плеча Ванды.

В глазах Ванды сверкали непролитые слезы.

— Я нашла хороший источник для удовлетворения голода, что мучил меня каждую ночь. Я пила кровь у нацистов, и многие из них нашли смерть в южной Польше.

— Мне жаль, ты так настрадалась.

— Думаешь, я рассказываю тебе все это, чтобы ты меня пожалела? — фыркнула Ванда. — Я хочу сказать, что прошла бы через весь этот ужас и боль еще миллион раз, если бы это помогло вернуть мою сестру. Если ты любишь Адама, то прими это чувство и пусть будет что будет. Нет ничего священнее любви.

В полдень следующего дня Остин зашел на кухню пентхауса и обнаружил там Эмму. Она разогревала какую-то китайскую еду. Он передал ей браслет.

— Нужно отдать это на анализ.

— Никаких проблем. — Эмма бросила вещицу в свою хозяйственную сумку. — Ты неважно выглядишь.

— И чувствую себя так же.

Он сел за стол.

Она положила ему в тарелку креветки с жареным рисом и уселась перед ним.

— Хочешь поговорить?

— Нет. — Он указал на сине-зеленый синяк на ее предплечье. — Что случилось?