Так скучают в Утопии

Они были высокие и светловолосые, но их длинные волосы и косматые бороды свидетельствовали о том, что они на протяжении многих недель не видели ни ножниц, ни бритв. Их одежда, ужасно изношенная, была грубо зашита и залатана кусками кожи. Тем не менее на ней еще можно было различить признаки униформы: жесткие погоны и металлические пуговицы. Брюк они не носили, но были в достаточно длинных шортах серого цвета и легких хлопчатобумажных куртках, тоже серых. Двое из них были босые, у третьего на ногах были низкие кожаные ботинки, у которых от подошв осталось одно лишь воспоминание. Он носил также портупею и пояс, на котором висела пустая кобура.

— Вы нашли при них какие-нибудь бумаги или документы? — спросил Сабатье.

— Нет, сэр, абсолютно ничего такого, — сказал один из десантников. — В их карманах были только обычные личные безделушки.

Он показал нам с дюжину различных предметов, разложенных на плоском камне: трубку, две небольшие связки ключей, карандаш без грифеля, совершенно «пустую» зажигалку, два грязных, изорванных носовых платка, две смятые, почти пустые пачки сигарет и все еще полный коробок спичек. Я указал Луису на русские надписи. Он кивнул: сигареты были той же марки, что и найденная накануне пачка.

— Вот и доказательство того, — сказал, — что они — русские.

Кроме того, там были еще карманный калькулятор, который показался мне гораздо более совершенным, чем те, что остались нам со времен Катаклизма — он был с дисплеем и множеством кнопок, — а также наручные часы, которые с любопытством осмотрел Сабатье. Они все еще шли, и циферблат был разделен на двенадцать часов, как это некогда было принято на Земле, а не на десять, как заведено у нас на Теллусе.

— Прекрасные механические часы, — сказал я. — Семьдесят пять лет прошло, а они все еще работают...

— Да еще и с автоподзаводом, — заметил Луис. — Нигде не вижу заводной головки...

— Возможно, они работают на батарейках... как тогдашние калькуляторы, — предположил Сабатье.

— А где они брали запасные все это время? Мы их не производим, насколько мне известно.

— Что ж, это доказывает, что они располагают не менее, а может, даже и более развитой, чем наша, промышленностью... Честно говоря, мне эта мысль не слишком нравится...

Один из незнакомцев слегка пошевелился. Мы обошли вокруг него. Он захлопал ресницами, протер глаза, затем сел из положения лежа. Он смотрел на нас с озадаченным видом.

— Раз уж никто не знает русский, можно попробовать английский.

Сабатье наклонился к мужчине и медленно, по слогам, спросил:

— Do you speak English? ?

Вместо ответа незнакомец, продолжавший смотреть на нас с ошеломленным видом, помотал головой в знак отрицания. Лежавший на носилках Сантос предложил свои услуги на испанском языке, но тут зашевелился другой русский — тот, что был в ботинках. Похоже, он быстрее пришел в себя. Он сел и посмотрел на нас, вскинув брови, затем повернулся к своему спутнику. Тот вопросительным тоном произнес какую-то короткую фразу. Внезапно мужчина в ботинках вскочил на ноги, радостно вскрикнул и бросился обнимать Сабатье, тыкаясь бородой и всклокоченными волосами в его лицо. Когда русский наконец от него отстранился, то бросился к своему товарищу и вынудил его встать, излив на него целый поток слов. Между тем и третий пришел в сознание: остолбеневший, он слушал речь человека в ботинках. В конечном счете русские снова бросились нас обнимать, переходя от одного к другому с одним и тем же энтузиазмом. То была минута полнейшего замешательства. Всем девятерым из нас, включая Морьера, двух фельдшеров и даже Сантоса и Ромсдаля на их носилках, пришлось испытать на себе трогательные излияния чувств трех этих парней.

Наконец, мало-помалу, все успокоились. Мы разглядывали друг друга, запыхавшиеся, но улыбающиеся. Сабатье снова спросил, обращаясь на сей раз уже ко всем трем русским:

— Do you speak English? ?

— Yes, , — сказал тот, что был в ботинках.

— Что ж, — заметил Сабатье по-французски, — это облегчит дело.

— Но я говорю также и по-французски.

Все рассмеялись. Человек в ботинках внезапно встал по стойке «смирно», щелкнул каблуками и на безупречном французском языке объявил:

— Лейтенант Василий Александрович Руденко, командир легкого разведчика «Смоленск». Но вы, конечно же, и так знаете, кто я, — как, разумеется, знаете, и кто мои спутники. Это сержанты Николай Первухин и Сергей Киров.

Все мы немало удивились. Сабатье возразил:

— Вы ошибаетесь, лейтенант. У нас не было ни малейшего представления о вашей личности. Но позвольте тогда нам тоже представиться. Меня зовут Жак Сабатье, а это капитан Морьер, который...

— Вы хотите сказать, — промолвил Руденко, — что обнаружили нас случайно? Но это невероятно! На такой огромной планете!.. И как так вышло, что до вас не дошли наши сигналы бедствия?

Сабатье жестом остановил его.

— Уверяю вас, лейтенант, мы никогда о вас даже не слышали. Более того, нам очень хотелось бы знать, как вы здесь очутились. Всего несколько дней тому назад мы и не подозревали, что на Теллусе есть другие люди.