Так скучают в Утопии

Западный край, в общем и целом, менее приятный и благосклонный, чем наш. Там мало скал и укрытий, а те, что встречаются, — небольшие и с низкими сводами. Реки более широкие, чем у нас, и потому через них труднее перебираться, да и рыбная ловля там не из лучших. Мы шли не слишком быстро, неторопливо исследуя все вокруг и охотясь; зачастую нам приходилось долго искать необходимый для наших орудий кремень, кремень, который в этих местах встречается значительно реже, чем у нас, и который там посредственного качества. После слияния двух крупных рек, одной из которых был Дор, а названия второй мы не знали, мы уже не встречали людей, хотя следов их существования было предостаточно: инструменты, окрашенные в красный цвет камни, разбитые для получения костного мозга кости, обнаруженные под выступами. Но все эти следы были старыми. Тем не менее край изобиловал дичью, и от голода мы никогда не страдали. Мы проследовали вдоль северного берега крупной реки, образованной Дором и другой рекой, и так вышли к Большой Воде.

Мы почувствовали ее еще раньше, чем увидели. Воздух был более свежим и имел особый аромат, с запада дул сильный ветер. Мы оставили позади себя небольшую зубчатую скалу, затем длинный песчаный склон. Соленая Вода оказалась прямо перед нами. Она не текла, как река, но все время была беспокойной, зеленого цвета, с белыми гребнями волн. Рядом с ней песок был усеян длинной, липкой темно-зеленой травой, и там действительно было много ракушек, из которых можно было сделать ожерелья, некоторые — все еще с каким-то мягкотелым животным внутри. Порой эти ракушки были яркого цвета. В лужах плескались неведомые рыбки, а чуть продвинувшись на север, мы обнаружили скелет огромного, размером даже больше, чем три мамонта, зверя, от которого остались одни кости. Осмотрев его с задумчивым видом, Кхор пришел к выводу, что у этого зверя не было ни клыков, ни бивней, и что, несмотря на свои размеры, он, должно быть, был не слишком опасным из-за коротких лап.

Несколько дней мы простояли лагерем на берегу Большой Соленой Воды. Воду для питья мы черпали из небольшого ручейка. Мы научились ловить рыб, которые зачастую оказывались очень вкусными, особенно те, что были плоскими, и мы совсем не боялись Соленой Воды, которая то отступала перед нами, словно испуганная, то, наоборот, устремлялась к берегу, бросая к нам, словно сети, свои волны. Вечером четвертого дня, с закатом, мы заметили в небе большое черное пятно, похожее на дым от бесчисленных женских костров. А на шестой день мы едва не погибли.

В этот день земля несколько раз содрогнулась, море опустилось очень низко, и какое-то время мы следовали за ним, довольные тем, что можем собрать больше ракушек и ставших пленниками в небольших лужицах рыб. Но Трух быстро остановил нас:

— Большая Вода набирается сил. Она вот-вот вернется и унесет нас. Давайте-ка поднимемся на склон.

И едва он произнес эти слова, как земля очень сильно задрожала у нас под ногами, мы бегом припустили к скале и, забравшись на самый ее верх, увидели идущую от линии горизонта огромную волну. Мы побежали еще дальше в скалы, к самой высокой точке, какую смогли найти. Волна разбилась об утес, и, даже находясь высоко-высоко, мы промокли так, словно попали под дождь. Затем, на протяжении всей ночи, накатывало еще несколько волн, более или менее мощных, и, мокрые, без укрытия и без огня, в завывании ветра и шуме Соленой Воды, мы почти не спали. Утром всё, казалось, стало, как раньше, разве что волны все еще были очень высокими, и было невозможно приблизиться к берегу.

На пятый день после своей атаки Соленая Вода успокоилась, и мы смогли снова спуститься к берегу. Акха считал, что следует немедленно вернуться к племени, но Трух еще не удовлетворил своего любопытства, а он был Старейшиной. Он объяснил нам, что, после такой атаки, духи, живущие в Соленой Воде, нуждаются в передышке перед новым штурмом, а это значит, что мы ничем не рискуем. Поэтому мы начали обследовать берег и обнаружили множество странных вещей, занятным образом обработанные куски неизвестного, очень красивого дерева, и я выбрал себе кусок этого дерева и начал вырезать из него фигурку мамонта. А на седьмой день мы повстречали человека.

Он приплыл на большом куске выдолбленного дерева, заостренном с обоих концов, почти как наши пироги, но гораздо более длинного. В передней части этого куска дерева была воткнута толстая палка, а к этой палке привязано широкое фиолетовое крыло. Уже приставая к берегу, он сложил это крыло и увидел нас.