Так не бывает

Отправляясь то в туалет, то в ванную, а то и на лестничную площадку с целью в очередной раз вынести неделю уже пустующее мусорное ведро, раздосадованный Гаврилов снова и снова оказывался у большого белого предмета, похожего на шкаф, который именуется в народе холодильником. Призванный хранить низкие температуры двухкамерный агрегат, в полном соответствии с названием, не содержал ничего лишнего, кроме этого самого холода. Тогда как другие городские жители всеми доступными средствами превращали белый кухонный шкаф в «продуктильник», доверху набивая его всякой съестной всячиной.

Побродив ещё полчаса вокруг холодильника, рассерженный Гаврилов твёрдо решил прервать замкнутый круг и сел смотреть телевизор. Занятие это много электроэнергии не требовало, а при удачном стечении обстоятельств – к сожалению, довольно редком – было способно отвлечь от дразнящей дорогостоящими соблазнами действительности.

По единственному принимаемому сквозь зависшее в телеэфире марево каналу через пять минут разогрева начало пробиваться какое-то искажённое изображение. Когда плотный телетуман наконец рассеялся, сощурившийся Гаврилов получил возможность ознакомиться с выпуском новостей. Из главной политико-информационной студии страны сообщали о затянувшемся кризисе в промышленности, очередных провалах в сельском хозяйстве. Объём производства товаров народного потребления в стране неуклонно снижался, из-за катастрофического подорожания энергоносителей рентабельность стремительно падала. Задолженность по заработной плате выросла до астрономического триллионного числа и стала уже труднопроизносимой. В губерниях дела шли как обычно: в одних разыгралось сильное наводнение, в других свирепствовала жестокая засуха, третьи поразили внезапные заморозки и град – у всех накопились свои проблемы, но везде был привычный неурожай. Африка, Азия и Латинская Америка, как всегда, пугали проблемами и напряжённостью. На Ближнем Востоке упорно продолжали делить микроскопический клочок земли. В Центральной Азии по бросовым ценам распродавали свежий урожай опиумного мака.

По ходу длительной трансляции Гаврилов, как не раз уже бывало, впал в транс и заклевал носом. Очнулся только под финальные бравурные аккорды. После «Политического обозрения» шла передача «Для вас, домоседы». Голодному Гаврилову пришлось наблюдать на чёрно-белом экране группу аккуратных, скромных юных выпускниц, только что покинувших стены кулинарного училища. Они с улыбками демонстрировали зрителям свои аппетитные достижения – свежеиспечённые, варёные, жареные и тушёные.

Манящие блюда подарили держащемуся из последних сил Гаврилову яркие галлюцинации: вкуса, запаха, а также головокружения, тошноты, рвоты и колик в животе. Последние, как оказалось позднее, были вполне реальны. Зачарованный Гаврилов сидел на самом краю расшатанного стула, монотонно покачиваясь из стороны в сторону, словно тощая, ссохшаяся, завороженная ловкими движениями укротителя кобра. За калейдоскопом демонстрируемого продуктового изобилия он следил не отрываясь, его зрачки до предела расширились, слюна предательски скапливалась в уголках губ и тонкой струйкой медленно стекала по небритому подбородку.

Сеанс зомбирования прервал сам телевизор. Без каких-либо предупредительных сигналов он медленно затух и свёл дрожащее, как студень, изображение к светлой точке в самом центре экрана. Обнаруживая затаённую подленькую сущность, телевизор в который раз продемонстрировал очнувшемуся Гаврилову своё циничное презрение ко всем проблемам владельца. Действенная обычно попытка реанимации, состоящая из двух отрывистых ударов сверху справа по корпусу, почему-то теперь результатов не принесла.

На починку уникального агрегата не было надежды: запчасти, которые требовались для его восстановления, в магазинах «Радиодетали» отсутствовали последние лет двадцать. Раритетные экземпляры подобных телеприёмников давно уже экспонировались в Политехническом музее в разделе «На заре технических изобретений». Многие годы висевшая на тонком вольфрамовом волоске заслуженная жизнь телевизора-аксакала, которая проходила под девизом «погибаю, но не сдаюсь», трагически и бесповоротно оборвалась.

Ввиду внезапного окончания жизненного цикла основного телекоммуникационного устройства Гаврилову пришлось вернуться к нудным домашним делам. Так он снова оказался на кухне напротив того самого предмета, что называется холодильником. Магическая сила гавриловского взгляда, на протяжении пяти долгих, мучительных по внутренней напряжённости минут направляемая в самое сердце агрегата, была потрачена без толку: даже инея не прибавилось в пустующей морозилке. Гневно пнув босой ногой бесполезный шкаф, Гаврилов решительно вернулся в комнату.