…Так навсегда!

– …Дают, дают, отец вчера специально ходил узнавать, – подтвердил Олег Юрьевич, когда мы выдвинулись на захват партии стратегического топлива. – В армию, з-значит, и еще на свадьбу. Ну и на похороны.

– Это что же получается, – спросил я. – То есть по закону человек имеет право выпить водки три раза в жизни? Вот тебе и выросли, значит, вступили, понимаешь, во взрослую жизнь…

А Олег Юрьевич остановился, посмотрел на меня, о чем-то подумал – и произнес навеки бессмертное:

– Н-не три. Не три, а д-два. На своих-то похоронах человек уже не может пить!!!

В магазине все действительно прошло гладко. Мы зашли с черного хода к заведующей, та проставила на повестке значок, и спустя пять минут и правда – вынесли и выдали. Аккурат целый ящик. Ну, за деньги, само собой, «выдали», но деньги тогда, как ни парадоксально это прозвучит, были не главное.

Тут необходимо отметить такую художественную деталь, что водка нам досталась не простая, а «лимонная». И как раз в тот год вышло постановление, что отныне «лимонная» должна быть не аутентичного цвета вышеупомянутого недержания, а обычного, прозрачного. Была даже развернута массированная PR-кампания в средствах массовой информации, с помощью которой народу разъяснялось, что по европейским и международным стандартам Russian vodka – напиток исключительно прозрачный, даже если он по вкусу лимонный. Вообще это, конечно, было странно. Пьем-то мы здесь, и по стандартам исключительно отечественным, – и при чем тут Европа?

Собственно, на эту деталь первым делом и обращал внимание всяк входящий гость:

– Олег! А что это у тебя лимонная какая-то странная? Ненастоящая, что ли?! Не потравимся?

Но виновник торжества реагировал стандартно и в присущей ему манере:

– Н-не хочешь – н-не пей. Ты ведь в армию пришел меня проводить, а не в-водку пить, верно?

Верно. К чести собравшихся, надо отметить: никто не убоялся, и довольно быстро градус проводов раскалился до полноценных ста процентов. Градус мероприятия рассчитывается просто: это отношение числа одновременно говорящих к общему числу празднующих. Сперва говорил кто-то один, потом – двое, ну а потом выступают уже все хором и наперебой. И это было легко объяснимо. Мы, конечно, из магазина шли огородами, и даже дали крюк через некогда враждебную территорию «шестисотки», но шила в мешке не утаишь. Все-таки ящик водки, друзья, – это ящик водки. Величина константная и инвариантная в любой системе отсчета координат. Универсумный коэффициент неземного притяжения и тяготения. Сперва потянулись знакомые, потом малознакомые, а потом и вовсе незнакомые люди. Аналогично, как на свадьбах и похоронах.

Характерно, что тематика бесед, дискуссий и сольных выступлений была одна и та же. Все, стараясь перекричать соседа, рассказывали, какое это замечательное, прекрасное место – армия! Практически рай на земле! Прям не «непобедимая и легендарная», а святое, христолюбивое воинство под водительством архистратига Михаила. И что если б не армия, то он, очередной докладчик, никогда бы не возмужал, не закалил бы свой непростой характер, и вообще. А один выступающий даже, фактически под запись и диктофон, смахивая слезу и стоически перебарывая икоту, ответственно заявил, что еще бы отсидеть годка три-четыре на «строгаче» – так и вообще можно претендовать на гордое звание «человека». А то и – «настоящего мужика»!

– Их п-послушать – так они прям рвутся туда! – сказал Олег Юрьевич, когда мы вышли на кухню, и он уже на вполне законных правах отъезжающего закурил. – Может, п-предложить кому вместо меня сходить?! Повестка вон лежит, вещи собраны…

– Что-то мне кажется, вряд ли, – ответил я.

– Мне что-то т-тоже так кажется! – улыбнулся Олег Юрьевич.

А потом я показал ему секретный код для письма, чтобы в обход перлюстрации сообщать о возможных притеснениях со стороны старослужащих. А Олег Юрьевич сказал:

– Ты послезавтра к военкомату и к Угрешке не приезжай, не надо. Мать с отцом будут – и ладно. А то чего-то грустно как-то будет.

– Как скажешь… – ответил я.