Так навсегда!

Собственно, Фиолетова забили бы ногами и насмерть гораздо раньше, и было за что. Но, как известно, достоинства — это зачастую продолжение недостатков (верно и обратное утверждение). И такое достоинство у Фиолетова имелось: вра..(зачеркнуто) рассказывал он действительно интересно, особенно когда рассказ не задевал чьих-либо чести и морально-волевых качеств, а также движимого и недвижимого имущества — а развивался на свободную тему. Про старшего брата, к примеру. Как тот ходил на единственное выступление ансамбля «Boney M» в Москве. «Прикиньте, они же запрещенные! А тут приехали, потому что им Брежнев на один раз разрешил. Потому что они хоть и из ФРГ, но негры… Билеты по сто рублей, и тех не достать! Но брат мой достал, пошел… Короче, приходит, сначала не начинали, а потом занавес поднимается — а они там на сцене стоят все голые и в цепях!!! Типа пародия на Советский Союз… Ну, их, конечно, тут же арестовали, а со всех, кто в зале был, взяли расписку, что они ничего не расскажут, брат только мне по секрету рассказал…»

Имелся в арсенале, само собой, и неисчерпаемый запас классических страшилок. Стоило сгуститься тьме и затихнуть на веранде шагам контролирующего процесс «отбивания» вожатого Володи — тень Фиолетова появлялась из-под одеяла и замогильным голосом затягивала: «В черном-черном городе, на черной-черной улице, в черном-черном доме, в черной-черной квартире… А потом выезжает гроб на колесиках, а в гробу — покойник, только живой, а на покойнике — вурдалак… А одна бабка купила картину, а на картине — цыганка. И ночью эта цыганка оживала, сходила с картины и шла по улицам. И кого видела — того убивала длинным ногтем, прямо в сердце… особенно пионеров, потому что пионеры носят красные галстуки, а красный — это цвет крови, вот ей и мерещилось… уууу!!!»

Но это — ночью. Днем и без того хватало занятий. Начали, как уже упоминалось (и к моему великому везению), со строительства и оборудования пластилиновой фортификации. Потом мы три дня непрерывно играли в «мафию», но не как сейчас, в типа интеллектуальную — а в настоящую, со стрельбой, погонями и вендеттой. Потом неделю все играли в футбол — тут, к сожалению, без меня, все-таки юниорство сказывалось. А потом в один прекрасный день в нашу жизнь плотно вошло Оно:

Каратэ.

Комиссия

Каратэ, на короткий срок легализованное в те дни на нашей Родине, захватило наши сердца мгновенно и полностью, вытеснив из них все остальное. Из сердца Алексея Кузнецова даже на какой-то период была вытеснена Анна Козлова. Личный рейтинг каждого отдыхающего складывался теперь исключительно из количества знаемых им «блоков», все остальные параметры были упразднены. Удары типа «урмаваши» и «ёкогири» отрабатывались при каждом удобном случае и без получения согласия объекта, так сказать, отработки. То есть того, на ком отрабатывались. Если он, конечно, не успевал выставить соответствующий «блок». Я, как умел, тянулся вслед за старшими товарищами. Ну и уже излишне, думаю, говорить, кто служил основным источником информации по предмету.

«Там, значит, самый главный — Ояма. Только он может черный пояс присуждать… а у самого у него их — два. Он и брату моему присудил… Ояма, если его в наручники заковать, разрывает, и стенку бетонную может голыми руками пробить, если в тюрьму посадят, и даже от пуль может уворачиваться. Мне брат показывал как, только сказал, что никому больше показывать нельзя. И патронов мне брат из Афгана привез, целую обойму… да не гильз, говорю тебе, гильзы вон и после “Зарницы” можно насобирать, на черта они, стреляные-то! Патроны, настоящие… И на кимоно у него на правой руке и ноге по нашивке, что ему ими бить нельзя, потому что смертельный удар. Но вообще, Ояма — за справедливость и никогда первый не бьет. Он и брата моего так учил: только если на тебя нападут, тогда уже можно…» И мы, разутые, потому что настоящие каратисты не носят обувь, жадно впитывали каждую крупицу Знания.

Вскорости до нас дошло очевидное. Если наш Володя — курсант школы милиции, почти уже выпускник, то наверняка же он знает каратэ! Ведь как иначе он будет задерживать преступников, если, скажем, оружие заклинило или патроны закончились? Да наверняка знает. И покажет нам новые приемы, блоки и удары, потому что Фиолетов, знамо дело, повествует увлекательно, но показать конкретно всякий раз отнекивается, якобы брат не велел, и мастерство наше не прогрессирует, и такими темпами мы до конца смены оформить себе черный пояс не успеем, а хочется.

Всю эту информацию Володя подтвердил, а потом, собрав нас для приватной беседы, веско сказал:

— Но вы должны понимать, мужики, что каратэ — это искусство защиты, а не нападения. И что настоящий каратист никогда не ударит первым, а сделает все, чтобы драка не состоялась, и вообще: главное — это Справедливость. Усекли?

Мы яростно закивали головами в знак усечения.

— Отлично. Тогда скоро начнем.

Знаете, что такое Счастье? Так вот это было — Оно!!!