Так любят люди

Та, Которая Не Звонит, должна быть ко мне привязана. Чем угодно: негативом, позитивом, войной, дрессировкой, любовью, страстью, высокомерием… Но — привязана. Обязательно.

Она должна не просто так не звонить, а в связи со мной.

Это такой закон любви: женщина может делать что угодно, но в связи с мужчиной.

Измена невыносима еще и потому, что женщина вычеркивает того, кому изменяет, не имеет его в виду.

А должна иметь. Как угодно себя вести. Что угодно творить. Любые истерики устраивать. Но мужчину иметь в виду. Обязательно.

— Можешь приехать? Прямо сейчас?

Мне казалось, что Инна говорит с лирическим придыханием, страстно.

— Конечно!

Я старался говорить небрежно, как положено настоящему мужику.

— Деньги на такси есть? А то я могу выйти, выкупить тебя.

Это «выкупить» мне очень не понравилось.

— Деньги есть, — произнес я, как умел, твердо.

— Тогда записывай адрес.

Я понимал, что завтра, злой и не выспавшийся, я буду добираться до Центрального аэровокзала на Ленинградском шоссе, откуда в аэропорт ходят автобусы; в автобусе меня укачает — так всегда бывает, когда я еду, не выспавшись; в самолете я буду пытаться уснуть, и у меня не получится; и весь следующий день — самый главный день закупок — я проведу с туманной головой…

Но это будет завтра. Сегодня я — мужик, которого лучшая на свете женщина позвала к себе посреди ночи.

Я набрал вызов такси.

— Ждите в течение часа, — ответил мне мерзкий голос диспетчера и был незамедлительно послан.

Ждать час, меряя шагами кухню и лениво переругиваясь с поднявшейся мамой по поводу разбитой вазы?

Никогда!

— Куда ты? — равнодушно позевывая, спросила мама.

— По делам, — ответил я.

На часах было половина первого ночи.

Мама вполне удовлетворилась ответом.

Такси я поймал сразу. Вышел из подъезда — оно подъезжает. Высаживает какую-то пару, которая продолжает целоваться, расплачиваясь и вылезая из машины.

— Влюбленные, — зачем-то сказал я водителю.

Мне хотелось быть взрослым, общительным. Эдаким хозяином мира.

Водитель был настроен философски:

— А кто еще по ночам ездит? Только пьяные и влюбленные. Иногда совмещается. Ты тоже, небось, не в институт намылился?

Это «ты» мне категорически не понравилось.

Но ругаться не хотелось.

Хотелось по-свойски разговаривать с этим взрослым, бывалым мужиком, с которым нас объединила ночь.

— К бабе я еду, — произнес я гордо.

— Ну и зря, — сказал по-философски настроенный водитель. — От них все беды, запомни. От работы, друзей, футбола — радость. От баб — беды. Я тебя раза в два старше, если не больше. Вот и говорю тебе, сынок: от баб вся морока.

— А чё делать? — зачем-то спросил я.

— Одну найди и держись за нее. Вот просто держись и не отпускай. Тоже какая-нибудь ерунда может быть. Но все-таки — от одной. А так — от многих. От многих хужее, правильно?

Я не знал, что отвечать. Я был занят. Я старался изо всех сил не думать, что надо будет делать, когда Инна откроет дверь. Сразу броситься на нее? Расцеловать? Или начинать срывать одежду?

Потому что если придумать план, он обязательно не сбудется.

В те годы не было навигаторов у таксистов, и они хорошо знали город. Он остановился у нужного дома.

Сказал на прощание:

— Все равно счастливо тебе, парень. Хотя ничего у тебя хорошего не получится. Извини. Из любви никогда ничего хорошего не получается…

И я не понял — почувствовал, что этот ночной водила прав.

Но у меня были еще и другие чувства. И они, конечно, победили.

Инна открыла мне дверь.

Из одежды на ней были только ярко-красные тапочки.

Я вспомнил Ольгины туфли. Я понял, что тапочки — это красный сигнал светофора. Стоп! Нет дальше хода.

Вдруг раздался автомобильный гудок, совершенно оглушительный среди ночи.

Мне показалось, что это водила зовет меня обратно.

Передо мной стояла абсолютно голая и абсолютно прекрасная женщина. При чем тут какие-то знаки и предчувствия?

— Заходи, — буднично сказала Инна.

Я бросился на нее и стал целовать…

…Я знал, что вернусь из Турции и сразу сделаю ей предложение.

Правда, только у нее дома выяснялось, что у Инны есть муж — режиссер. Удивительно, что во всех наших предыдущих разговорах мы как-то умудрились обойти эту тему.

Муж был в экспедиции. Это полдела. Главное, что он был нелюбимый. Инна сама прямо так и сказала:

— Если тебе интересно, муж у меня есть. Но я его не люблю. Вообще.

И поэтому я вернусь и предложу ей выйти за меня замуж.

В автобусе меня не укачало. В самолете спать совсем не хотелось. Дела все совершались быстро и ладно.

Меня ждала в Москве прекрасная женщина, которая встречает меня у двери голой.

Жизнь повернулась ко мне лицом и улыбалась радостно и счастливо.

Мне было двадцать с небольшим. И я тогда еще не понял: жизнь — очень самостоятельна. Она не любит, когда решают за нее. И всегда в самый неподходящий момент жизнь проявляет свою самостоятельность: ты думаешь, что она пойдет по одному пути, а самостоятельная жизнь решает совершенно по-другому.

Игорь, 36 лет, бизнесмен:

— Приветствую. Здесь прям будем говорить, что ли? А у вас что — кабинета нет?