Так было. Бертильон 166

Ритика предъявила паспорт и билет, толкнула стеклянную дверь и вышла на дорожку. И уже оттуда прощально махнула Седрону рукой и сказала одними губами, так, чтобы он понял, стоя за стеклянной дверью: «Пи-ши».

Седрон тоже помахал и смотрел через стекло до тех пор, пока Рита не скрылась в самолете. Тогда он пошел к выходу. Черный «кадиллак» стоял совсем рядом. Шофер разговаривал с полицейским. Увидев Седрона, он быстро сел за руль и плавно подал машину к дверям. Габриэль Седрон нехотя открыл дверцу и повалился на мягкое сиденье.

— Куда, сеньор сенатор?

— Домой, Чичо. Поедем домой.

Эрнестина Гираль вырвала из календаря вчерашний листок. «Всегда надо точно знать время и какой сегодня день. Все называют меня легкомысленной; может, они и правы: вот Мария дель Кармен мне что-то говорит, а я не понимаю, о чем она. Ладно, значит, сегодня суббота, и сейчас около полудня. В сиесту Габриэль будет спать. Он должен вот-вот приехать и, наверное, захочет выпить, Пойду послежу, чтобы приготовили. Мария дель Кармен в клубе и, наверное, останется там обедать. Она позвонит мне, а если не позвонит, надо будет позвонить самой, узнать, там ли она. Если она сегодня вечером собирается куда-нибудь пойти повеселиться, нужно приготовить ей платье. И за этим надо присмотреть. Ах, нет, помнится, она хотела вечером поехать на Варадеро. Переночует у Санчесов. Обязательно поедет, там сегодня весь Билтмор-клуб. Ведь начинается сезон. Так… что же еще?.. Что же еще?..»

Габриэль Седрон пошел, вытирая пот. Эрнестина встретила его у дверей. Габриэль сказал, что сегодня на улице плавится свинец, и она спросила, не хочет ли он принять душ. Габриэль Ответил, что попозже. А сейчас ему хотелось раздеться и прилечь у себя в комнате, где воздух кондиционированный, но прежде выпить чего-нибудь холодного. Эрнестина велела Эне наполнить льдом чашу и поднять маленький бар на второй этаж.

Седрон разделся, бросив одежду на обитое коралловым сатином кресло, откинул покрывало и лег в постель. Установка для кондиционирования воздуха работала с максимальной нагрузкой, комната быстро охлаждалась.

Седрон внимательно разглядывал люстру на потолке: с бронзовых лап канделябров свисали хрустальные сосульки и звездочки, на каждой лампе — крошечный абажур оранжевого цвета. Ему никогда не нравилась эта люстра. И всю комнату он вдруг увидел словно в первый раз: свернутое в ногах зеленое шелковое покрывало, зеленые шелковые шторы, точно рамы вокруг окон, два ночника, раскрывшие крылья, будто готовые взлететь птицы из мейсенского фарфора (он хорошо помнил, что заплатил за них очень дорого), на стене напротив кровати — картина в китайском стиле, в головах — изображение Сердца господня, на дверцах стенных шкафов большие зеркала (правый был открыт — Эрнестина вешала туда одежду), черный лакированный комод, а на нем — набор щеток с его инициалами.