Так берегись

– Мне надо выйти, – объяснил я, всем своим ослабевшим полупрозрачным телом налегая на дверную ручку. К счастью, она поддалась, дверь открылась. За ней, хвала магистрам, была не какая-нибудь невыразимая бездна, а просто пустой коридор купейного вагона, освещённый тусклым голубоватым светом ночников.

– Выйти из купе? Но зачем? – удивилась Агата. – Тебе уже надоело со мной сидеть? Так быстро? Но в коридоре нет ничего интересного. Я пока не успела придумать, чем его можно украсить. Он просто так, для виду. Для связности. Для достоверности. Потому что в вагоне поезда должен быть коридор…

– Из поезда мне надо выйти, – перебил её я. – Выскочить. Срочно. Прямо сейчас. Иначе я тут у тебя совсем исчезну к хренам. Смотри, руки стали прозрачными, а это не дело. Если исчезну, сама не обрадуешься, некому станет хотеть, чтобы твой поезд был, – говорил я, пока, шатаясь от слабости, хватаясь за стены и поручни, брёл по коридору к тамбуру.

Зря говорил, как выяснилось: Агата за мной не пошла. Видимо, так и осталась в купе. По крайней мере, когда я, кое-как отодвинув тугую задвижку и распахнув тяжеленную дверь, оглянулся, чтобы сказать на прощание: «Круто проехались, спасибо, может, ещё увидимся, не скучай», – никого рядом не было. Ну и чёрт с ней, – сердито подумал я, но в этот момент поезд замедлил движение, явно давая мне возможность нормально спрыгнуть, не ломая ноги, шею, и что там обычно ломают в подобных случаях.

Ага. Похоже, она мне помогает, как может. Ну, значит, не чёрт. И не с ней.

Я, конечно, был не в себе, но всё-таки собрался, сосредоточился, сконцентрировался, насколько это возможно, представил знакомый пустырь, развалины загородной резиденции Ордена Дырявой Чаши, предрассветное небо, а потом действительно их увидел и сказал вслух, как привык говорить на Тёмной Стороне: «Пусть я вернусь вскоре после того, как вскочил на подножку поезда, в моё сегодня, чтобы никто не успел начать обо мне беспокоиться, и чтобы я ничего не пропустил. Это сейчас самое важное – вернуться не когда попало, а вовремя. И не в подобие Мира, а в настоящий Мир».

А потом я разжал вцепившиеся в поручень руки, прыгнул по ходу движения поезда, внутренне приготовился к обычной в таких случаях встряске, но вместо твёрдой земли меня встретила мягкая, податливая, ласковая, как всякий желанный сон темнота.

* * *

Я открыл глаза, сразу увидел Джуффина и сказал:

– Гулять нам с тобой надо было, а не сидеть на месте.

Потом посмотрел на свои руки. Убедился, что они не прозрачные, и снова закрыл глаза, смотреть оказалось слишком трудной работой, хуже, чем мешки с камнями таскать. Мне и с опущенными веками приходилось, прямо скажем, несладко, потому что через них пробивался яркий дневной свет, и это было так немыслимо тяжело, словно фотоны, или из чего там на самом деле состоит свет, весят полпуда каждый. И их при этом, как принято у элементарных частиц, почти бесконечное множество в каждом отдельно взятом луче. Компанейский парень этот фотон, – думал я, наслаждаясь самой возможностью думать. Мыслить, следовательно, существовать. Я, похоже, успел соскучиться по существованию. Судя по ощущениям, не занимался этим довольно давно.

– Очень хорошо, – откликнулся шеф Тайного Сыска. – А теперь развёрнуто объясни, пожалуйста. Расскажи, что с тобой случилось. Всё, что помнишь. Давай, соберись, вспоминай.

– А можно потом? – спросил я, потому что сил говорить у меня пока не было. И слушать – тоже не очень. Звуковые волны, заразы, ничем не лучше световых.

– Да можно, конечно, – неохотно согласился Джуффин. – Пытать тебя точно не стану, я законопослушный гражданин. Но лучше всё-таки попробуй вспомнить и рассказать прямо сейчас. Чем раньше ты включишь голову и переведёшь полученный опыт в слова, тем больше останется у тебя в памяти. Я не из любопытства тебя тормошу. Сам знаешь, чтобы получить информацию о событиях, мне достаточно тебя усыпить. Тебе самому это надо – вспомнить всё, что случилось. Какой вообще смысл влипать в такие опасные приключения, если сразу же всё забывать?

В его словах был резон. Я пока вроде бы помнил своё путешествие в поезде довольно подробно, но как-то зыбко и ненадёжно, так обычно по утрам вспоминаешь нормальные, то есть не магические рабочие, а просто сны, которые вылетают из головы после первой же кружки камры, или разговора, или по дороге в бассейн. Поэтому я собрался – не столько с мыслями, голова и так была на удивление ясная, сколько с силами. И заговорил.

Сперва собирался рассказать Джуффину сокращённую версию, просто чтобы быстрее отделаться, но по ходу как-то незаметно втянулся, даже стал получать удовольствие от процесса, всё-таки по природе своей я – трепло. Даже сил немного прибавилось; ну, это обычное дело: когда по-настоящему чем-нибудь увлечёшься, всегда прибавляется сил. Под конец я уже не лежал бревном, а сидел, скрестив ноги – совсем неплохое достижение для человека, которому всего полчаса назад было невыносимо трудно даже просто на что-то смотреть.

– Плохо дело! – резюмировал Джуффин, дослушав меня до конца.