Тайный сообщник

Это ничуть не умерило опасений мистера Маркема, напротив, пророчество старика еще основательнее засело у него в памяти. Из всех прочитанных книг, посвященных новому предмету изысканий мистера Маркема, сильнее всего его заинтересовал немецкий труд под названием «Die Doppelganger»[15] доктора Генриха фон Ашенберга, в прошлом жителя Бонна. Из этого сочинения мистер Маркем впервые узнал о случаях, когда человек вел двойную жизнь и две его личности никак не зависели друг от друга: одна часть души всегда населяла реальное тело, вторая – его подобие. Нечего и говорить, что мистер Маркем сразу решил: эта теория в точности описывает его случай. Он видел собственную спину в ночь спасения из зыбуна, видел собственные следы, уходившие туда без возврата, а дурачок Тамми предрек, что он встретит самого себя и погибнет в зыбучих песках, – все это лишь подкрепляло убежденность мистера Маркема в том, что он – наглядный пример такого двойника. Теперь, узнав, что ведет двойную жизнь, он предпринял попытку доказать свою удивительную природу хотя бы самому себе. С этой целью он однажды вечером перед отходом ко сну написал свое имя мелом на подметках башмаков. Той ночью ему снова привиделись зыбучие пески, приснилось, как он туда ходил, да так живо и ярко, что, пробудившись на заре, он не мог поверить, что не был там на самом деле. Он встал, не потревожив жену, и нашарил башмаки.

Надписи мелом не стерлись! Мистер Маркем оделся и тихонько прокрался наружу. На сей раз был отлив, поэтому он миновал дюны и вышел на берег по ту сторону зыбучих песков. И – о ужас! – обнаружил там собственные следы, безвозвратно уходившие в бездну!

Домой он вернулся в печали и унынии. Просто в голове не укладывалось, как это он, немолодой коммерсант, проживший долгую, не слишком бурную жизнь, посвященную решению деловых вопросов в шумном, прагматичном Лондоне, очутился в самой гуще ужасных тайн и обнаружил, что ведет двойное существование. О своей беде он не мог рассказать даже собственной жене, поскольку прекрасно знал, что она тут же потребует полного отчета о второй, неведомой ей жизни и перво-наперво не только навыдумывает себе всевозможных историй о его изменах, но и обвинит его в них. Поэтому он все глубже погружался в молчаливые размышления. Как-то вечером – был отлив, сияла полная луна – мистер Маркем сидел в ожидании ужина, когда служанка доложила, что дурачок Тамми шумит на крыльце, поскольку его не пускают к хозяину. Мистер Маркем возмутился до глубины души, но, не желая, чтобы у служанки создалось впечатление, будто все это хоть сколько-нибудь его пугает, велел позвать Тамми. Тот вошел – его поступь была тверже обычного, голова гордо поднята, в глазах, обычно опущенных, – пламенная решимость. И с порога заговорил:

– Вот зашел повидать тебя еще разок – еще разок, а ты тут рассиживаешь, что твой попугай на жердочке. Что ж, я тебя прощаю! Запомни – я тебя прощаю!

И, не проронив больше ни слова, повернулся и вышел за дверь, оставив хозяина в безмолвном возмущении.

После ужина мистер Маркем решил нанести очередной визит к зыбучим пескам – он и самому себе не признался бы, что идти ему страшно. И вот около девяти вечера он в полном облачении зашагал к берегу и, миновав пески, присел на выступ у подножия ближнего валуна. За спиной у него была полная луна, и ее свет заливал бухту, подчеркивая все детали – и пенную кайму, и черный силуэт мыса, и опоры с неводами. В ослепительном желтом сиянии окна в Крукенском порту и в далеком замке лэрда мерцали, будто звезды в небесах. Довольно долго мистер Маркем сидел и упивался красотой местности, и душу его объял покой, какого он не знал уже много дней. Все мелочные обиды, все глупые страхи последних недель словно испарились, и на смену им пришло невиданное неземное спокойствие. В таком настроении – благостном и серьезном – мистер Маркем трезво взглянул на свои недавние поступки, и ему стало стыдно за собственное тщеславие и последующее упрямство. И он тут же дал себе слово, что это последний раз, когда он надел наряд, отдаливший его от родных и близких и принесший ему столько огорчений и мук.

Но едва он пришел к этому выводу как внутри него заговорил другой голос – и с насмешкой спросил, представится ли ему еще когда-либо случай снова надеть это платье: быть может, уже поздно, он избрал свой путь и теперь должен дойти до конца.

– Нет, не поздно! – тут же ответило его лучшее «я», и в глубокой задумчивости мистер Маркем поднялся, чтобы вернуться домой и поскорее сорвать с себя ставший ненавистным наряд. Напоследок он еще раз окинул взглядом прелестный вид. Лунный свет был прозрачен и нежен, смягчал контуры скал, деревьев и крыш, делал тени бархатисто-черными и точно белым пламенем высвечивал приливные волны, которые, наползая со всех сторон, окаймляли гладь песка. Затем мистер Маркем ступил с камня на берег.