Тайный посол. Том 2

– Речь Посполита нуждается в вашей помощи. Нам недостает казачьей пехоты, равной которой, как известно, нет во всем мире. Не откажемся также от конницы, если сможете выставить. За это королевская казна обязуется платить каждому деньгами, сукном и кормить во время похода. Кроме того, как понимаете, немалой будет и военная добыча. Все, что захватите, – ваше…

– Казаки возвратятся из похода богатеями, – добавил, вытирая усы рукой, Порадовский.

– Боюсь, немного их вернется домой, – сказал полковник Абазин. – Не один сложит голову в чужом краю…

– В этом случае всю полагающуюся долю получит семья, – ответил Порадовский.

Захарий Искра, на правах хозяина сидящий во главе стола, задумчиво произнес:

– Люди наши за долгое военное лихолетье совсем обнищали, и казаки от жалованья не откажутся… Знаем по опыту, что в случае победы и добыча будет изрядной… Но на войне всяко бывает: то мы побьем кого, то нам бока намнут, и придется бежать без оглядки. Тогда не до добычи: одна забота – как бы не лишиться головы…

– Чего ж пан полковник хочет?

– Половину – вперед! Чтобы женщины и дети не остались обездоленными. Семьям погибших – двойная плата…

– Мы подумаем об этом, – ответил Менжинский.

– Сколько король Ян хочет иметь казаков? – спросил Палий.

– Сколько можно собрать, хоть тридцать тысяч.

– Ого! А выдержит ли казна короля Яна?

Менжинский улыбнулся.

– Выдержит… Деньги на все дает Папа Римский.

Полковники переглянулись. Собственно, они и раньше знали, зачем приехали комиссары, и решили, что нет причины отказываться от похода, но не надеялись на такую уступчивость со стороны королевских посланцев.

Встал Палий.

– Панове, мы согласны навербовать столько казаков, сколько сумеем за такое короткое, время. И чтобы вы знали, мы отправимся в поход не только ради жалованья и добычи, – хотя от них не отказываемся и настаиваем, чтобы плата была достаточной и справедливой, – пойдем мы против турок прежде всего потому, что, обороняя вас и австрийцев, мы защищаем и себя… Как видите, мы рассуждаем несколько иначе, чем рассуждал король Собеский, когда во времена турецких походов на Чигирин, под нажимом Папы Римского, отказал царю Федору Алексеевичу и гетману Самойловичу в помощи…

– Не будем вспоминать старое, – поспешно перебил Менжинский. – Это – высокая политика, и я не знаю тайных пружин, которые ее двигали…

Палий, кивнув, продолжил:

– Хорошо, не будем… Хотя и забывать не станем… И второе. Всем известно, как разорен непрерывными войнами наш край. Сейчас мы своей кровью и своим трудом поднимаем его из руин. От Буга до Днепра и от Полесья до Дикого Поля вновь начинает колоситься житом-пшеницей наша земля. Но есть ловкие людишки – и шляхтичи, и нешляхтичи, – которые, делая вид, что ведать не ведают о нашем существовании, выпрашивают у короля письма на эти земли и приезжают сюда, чтобы захватить лучшие угодья. Только наши острые сабли заставляют их поворотить оглобли назад. Так вот, чтобы ни у кого не возникала мысль, что эта земля ничья, мы хотим получить от короля такие же письма: я – на Фастовщину, Абазин – на Брацлавщину, Искра – на Корсунщину, Самусь – на Богуславщину…

Менжинский задумался.

– Не в моей власти решить что-либо по этому поводу. Но заверяю вас.панове полковники, что обязательно передам ваше желание королю. Думаю, возражений у него не возникнет.

– Значит, будем считать, что в главном мы договорились: казаки пойдут в поход. Чтобы не было потом недоразумений, сформулируем статьи и оговорим все условия, на которых мы согласны вербовать добровольных людей… – согласился Палий.

– Нет сомнений! – сказал Порадовский. – Мы тут же подпишем! – Но, спохватившись, добавил: – Если, конечно, эти статьи будут умеренными, то есть если панове казаки не потребуют слишком много…

Последние его слова чуть было не испортили все дело. Горячий Самусь гневно сверкнул глазами и как отрубил, без всякой дипломатии:

– Мы казацкой кровью не торгуем! Да кто сможет оценить, сколько она стоит! Какой мерой определить ее стоимость? А?.. Если почтенные послы думают торговаться, то нам не о чем разговаривать!

Вмешался побледневший полковник Менжинский, который сообразил, что так хорошо начатый разговор может свестись на нет, а король же приказал без казаков не возвращаться… Он сделал нетерпеливый жест, чтобы Порадовский замолчал, и поспешил успокоить Самуся, что у них, мол, и в мыслях не было торговаться.

Спор прекратил Палий.

– Я еще раз хочу сказать, что кровь мы будем проливать не за злотые и дукаты, а за свободу, за отчизну, за то, чтобы ни один янычар не топтал нашу землю!

– Святые слова! – согласились королевские послы.

– Но плата нам нужна, – продолжал полковник. – И вот для чего. Дома мы оставляем обедневшие семьи, а самим нам для похода нужно приобрести и оружие, и харчи, и возы, и коней. Без этого в поход не пойдешь. Особенно мы настаиваем на том, чтобы вдвое больше, чем остальным, было заплачено семьям тех, кто погибнет… Без такого пункта я не поставлю своей подписи под статьями!

– Справедливое требование, – заметил Менжинский.

Порадовский, желая загладить свою бестактность, воскликнул: