– Семен, – голос Тимофея приводит в чувство. Открываю глаза, привыкая к свету. Уже день, мы провели в отрубе всю ночь! Голова квадратная, глаза слезятся, но удается оглядеться. Как же руки затекли! Пошевелить руками не выходит, связаны за спиной. Справа Богдан, слева Тим, девчата в ряд с другой стороны, еще не очухались.
Кто-то со спины подходит, берет меня за шиворот, заставляя встать на колени. Черный плащ, массивный капюшон… Мы попали.
– Эй, ублюдок! Не вздумай их трогать, – пытается подняться Тим, как только психопат поворачивается в сторону девчонок. – К тебе обращаюсь, даже прикасаться к ним не смей!
Наблюдатель оказывается рядом в одно мгновение, ударяя под колени ногой. Тимофей падает обратно на пол, стараясь освободиться.
– Сема, – Ритка просыпается, испуганно смотрит по сторонам, извиваясь на полу.
– Рыжик… Все будет хорошо, – вру, чтобы хоть немного успокоилась. – Он ничего нам не сделает… Не сопротивляйся.
Наблюдатель поднимает ее под руку, Киша с Ладой тоже очухались, всех троих усаживает в ряд. Мы пока живы, это главное. После газа с трудом удается собрать картину, разум затуманен. Перила, серая плитка на полу – мы все еще на третьем этаже, холл напротив лестницы, между правым и левым крылом. Руки, ноги перемотаны скотчем, но рты не заклеены, значит, хочет поговорить. Это хорошо. Если бы собирался сразу убить нас, то не стал бы все так усложнять.
– Девочек, урод, не трогай! Хочешь что-то сказать, я здесь, – рычит Тим, замечая под плащом охотничий нож. – Что тебе от нас нужно?
– Правду, – отвечает хриплый, совершенно незнакомый голос. – Вы все заслужили, каждый…
Стоп! Я уже слышал эту фразу во сне. Те же самые слова сказала девушка, лица которой я так и не смог разглядеть. Как мои сны связаны с этим психом?
– Мы ничего не делали, отпустите нас, – испуганно пищит Рита. Слезы на глазах, ненавижу, когда она плачет!
– Хочешь, чтобы мы признались в своих грехах? – спрашивает Богдан. – Тогда ты нас отпустишь?
– Признайтесь, – так же хрипло произносит наблюдатель, переводя взгляд с одного на другого. – Вы должны признаться…
– В чем тебе признаться, ублюдок?! – второй раз пытается подняться Тим, получая очередной удар в живот. Загнулся, рана и без того дает о себе знать. Побледнел, цвет лица землистый, ему совсем хреново.
– Не надо, не бейте его, – произносит Марина. – Я скажу. Я сделала аборт, отец ребенка даже не знал о его существовании. Я сама решила, испугалась, что моя жизнь станет такой же, как у матери. Но это все, мне больше не в чем признаваться.
– Следующий, – без единой эмоции отвечает наблюдатель. Указывая острием ножа на Богдана. – Ты.