Тайный грех императрицы

Катрин в отчаянии заломила руки. Бонапарта она презирала, ненавидела, осуждала, но это был самый могущественный человек в мире. Даже Александр трепетал перед ним. Если она выйдет замуж за Бонапарта, это... о, это будет значить очень многое! Его честолюбие вполне соизмеримо с ее честолюбием. Она не будет обычной комнатной кошечкой вроде Жозефины, она не будет просто детородным животным, которое, возможно, хотел бы найти Наполеон, мечтающий о наследнике. Она примется неустанно подогревать его планы по завоеванию мира, она... Она станет императрицей Франции, имеющей право на русский трон в России.

Нет, Александр не должен заподозрить о ее тайных мыслях.

– Брат! – Она чуть не плакала. – Наполеон перестанет быть вашим врагом, если только женится на мне. Ему нужна царственная кровь в его династии. Наступит день, и ваш племянник будет править Францией. А вы – Россией. Этот родственный союз будет непобедим! Прошу вас, подумайте! Скорее вызовите Коленкура. Скажите, что вы передумали, что вы согласны!

Александр уклончиво улыбнулся. Дорогая Катрин его что безумным считает?!

Какое-то время ему удавалось морочить ей голову, делая вид, что вопрос обсуждается. Коленкур так хотел согласия русского императорского дома, что принимал желаемое за действительное и доносил в Париж о несомненном успехе сватовства.

А между тем Катрин почувствовала неладное. Александр уехал в Эрфурт. Она надеялась, что брат там поставит все точки над i насчет ее брака, однако мать отводила глаза и запрещала с кем-либо обсуждать сватовство Наполеона. Оно как бы хранилось в тайне... Однако это был секрет Полишинеля!

И точно так же не являлось тайной то, что русский император в один прекрасный день отказал французскому императору в руке своей сестры...

Услышав о возвращении Александра из Эрфурта, Катрин ворвалась к нему, как безумная, – и замерла на месте, увидев рядом с ним мать. У них был вид заговорщиков.

– Я слышала, вы отказали ему, это так? – начала она, как всегда, оставив все предисловия и реверансы вежливости для других. – Значит, вы обманули меня? Вы что, вообще не хотите, чтобы я выходила замуж? Вы желаете, чтобы я ушла в монастырь, как сестры русских царей из варварских времен?!

У брата был ничего не выражающий взгляд. Так он не смотрел на нее ни разу.

Катрин услышала, как тяжело дышит матушка, и вдруг ей стало так страшно, как не было никогда в жизни. Александр клялся и божился, что гибель отца произошла против его воли, но кто знает... Говорили, он дал Палену свое согласие на цареубийство...

Отец значил для Александра неизмеримо больше, чем она, некогда любимая, а теперь вздорная, чрезмерно назойливая сестра!

Катрин увидела, как побледнела матушка, и поняла, что та боится своего сына. Значит, и она, Катрин, должна бояться своего брата...

Екатерина вздернула подбородок и проговорила высокомерно:

– Наполеон – это чудовище, порожденное революцией! Что он о себе возомнил?! Да я скорее пойду замуж за последнего русского истопника, чем за этого корсиканца!

Александр осторожно взял ее руку и, чуть нагнувшись, припал к ней губами. Императрица громко всхлипнула и прижала к глазам платок.

Катрин посмотрела на склоненную голову брата. Белокурые завитки лежали ровно, один к одному, как у римской статуи. Только на самой макушке волосы Александра чуть поредели, и между ними нежно сквозила розоватая кожа.

«Он лысеет, стареет... – холодно подумала Катрин. – Теперь мне придется убить его. Я никогда не прощу ему Франции!»

И она ласково прижалась щекой к этой ненавистной голове.

* * *

Шло время. И на горизонте Катрин появился еще один мужчина, которого она, как ей показалось, полюбила...