Тайный гонец

— Постойте, други, — вмешался Игнатий. — Быть того не может, чтоб настоятель и келарь повсюду носили с собой ключи от потайного хода. А коли так, вторые должны быть.

— Это почему? — опросил тот же Терентьев помощник.

— Случись тревога, а схороненных ключей не достать, тогда как?

— Дело говоришь, — согласно кивнул головой Терентий.

— И должны быть вторые ключи под рукой, здесь, в оружейных погребах, вернее всего, от дверей неподалёку.

Взял Игнатий лом и начал им стенки по камешку простукивать.

Медленно двигается дело.

А время, которого и так в обрез, идёт…

Принялись и другие, на Игнатия глядя, кто чем по стенкам стукать. Ива — ядрышком малым. Не счесть, сколько камней, из которых сложены стены оружейных погребов, проверил, как вдруг один, у самой земли, и отзовись пустотой.

Не поверил своему счастью Ива. По одному камню стукнет, по другому. Раз, должно быть, десять так. А найденный всё откликается отличным от иных голосом.

— Слышь, Игнатий, — позвал неуверенно, — тут чудно что-то.

Игнатий ударил по Ивиному камню ломом, а он словно только того и ждал — вывалился. Сунул Игнатий руку в дыру и вынул большой ключ с замысловатой резной бородкой.

Сияет Ива. Шуточное ли дело: ключ от подземного хода нашёл!

— Ай да парень! — похвалил Терентий.

А Игнатий:

— Даром, что ли, его Макарий вместо себя оставил тайным гонцом воеводы Ивана Исаевича?!

Со скрежетом, неохотно отомкнулся замок. Навалились Игнатий с Терентием на железную дверь, и она поддалась.

Захватили две масляные лампы, шагнули в чёрную нору — подземный ход.

Долго шли.

И пришли.

Снова железная дверь. Игнатий было сунул в замочную скважину ключ от первой двери — не лезет.

— Теперь нас не испугаешь, — сказал и принялся выстукивать камни возле земли.

Четвёртый или пятый и отозвался знакомой пустотой.

Замок легко отпер Игнатий. А с дверью пришлось повозиться — видать, приржавела она. Выбились из сил Игнатий с Терентием. Другим мужикам не подойти — тесно. Только Ива и ухитрился пристроиться промеж взрослыми.

Вытер Игнатий пот со лба:

— А ну, ещё раз взя-ли!

Распахнулась дверь. Ива с размаху покатился кубарем вниз.

Глядит — над головой небо. Сквозь тучи проглядывают редкие звёзды. Под руками трава. Впереди, у самых ног, — река.

Эва, куда вывел подземный ход!

Коротка летняя ночь.

Светать стало, когда от монастырских стен двинулся обоз с оружием. На первой подводе — Кузьма Егоров. Подоспел вовремя со своими людьми. На последней — Игнатий с Ивой.

Терентий у подземного хода остался. Обещал догнать.

— Жену с сынишкой надо захватить, — объяснил. — Не житьё нам теперь под монастырём.

Бредёт Ива возле Игнатия. Грустен, хоть и сделал всё, что надобно, исполнил волю деда Макария. Старца Никодима жалко, а более всего — самого деда Макария. Неужто так и помрёт в сыром подземелье?

«Нет, — думает Ива, — воеводе Ивану Исаевичу кинусь в ноги, упрошу спасти деда Макария».

Торопят мужички лошадей. Боятся, не было бы погони.

В деревнях, что приходится проезжать, надрываются от лая собаки. Испуганные мужики и бабы из-за плетней выглядывают: дивятся, кого это по ночам носит?

А Ива, решив помочь деду Макарию, повеселел. Глядит на гружёные подводы.

Вот оно, оружие: сабли, бердыши, ружья, пищали затинные, даже три пушки невеликие с ядрами. Принимай, воевода Иван Исаевич. Освобождай бедный люд от тяжёлой доли!

Глава 25. Под Кромами

Третий день двигается обоз с оружием. Спешит Игнатий. Знает от встречных людей: идёт жестокая битва под городом Кромы.

Закрывал тот город дорогу на Москву, куда шёл походом холоп-воевода Иван Исаевич Болотников против боярского царя Василия Шуйского.

Ива еле ноги переставляет — устал, сил нет.

— На телегу присядь, отдохни, — говорит Игнатий.

— Не… — отказывается Ива. — Сам дойду.

Все пешком идут. Лошади и так еле тянут непомерный груз. А что он, Ива, слабее других?

Рядом с Ивой шагает Васька. Догнал Терентий обоз на второй день. Ваське ещё труднее. Однако не жалуется, только всё больше молчит.

Васька первый и услышал. Сказал Игнатию:

— Впереди будто гром гремит…

— Стой, мужики! — крикнул Игнатий.

Остановились подводы.

И верно: в наступившей тишине все услышали — доносится издалёка непонятный гул.

— Кромы это! А ну веселей, други!

Рысцой припустили мужики лошадей.

Словно сил прибавилось, как заслышали шум битвы. Где подъём, телеги руками толкают.

Вскоре завиднелся город. И две сражающиеся рати. По правде сказать, непонятно было спервоначалу, кто где. Пушки стреляют, заволакивают всё пороховым дымом. Ружья и пищали палят. Лошади на дыбки становятся. Люди саблями, бердышами, топорами рубятся.

Игнатий, Ива, Терентий и Кузьма Егоров теперь у первой подводы.

Заметили ратники обоз. Трое, нахлёстывая коней, ему навстречу.

— Кто такие?! — крикнул один — видать, старший: саблю наголо держит.

— А ты кто? — поднял Игнатий заряженное ружьё. Может, и сцепились бы не разобравшись, да Ива закричал что было мочи:

— Погодите!

Узнал Ива в старшем одноглазого Степана, старого знакомого. Выскочил вперёд, аж Степанова лошадь шарахнулась.

— Неужто не признаёшь?

Всмотрелся Степан:

— Не Макарьев ли приёмыш?