Тайный фронт против второго фронта

Следует отметить, что идея «зондирования» противника уже в 1942 году не пользовалась поддержкой президента Рузвельта. Когда в сентябре в Ватикан отправился личный представитель президента Майрон Тэйлор (крупный сталепромышленник), ему было поручено выяснить степень заинтересованности некоторых стран в выходе из войны. Когда Тэйлор занялся этим вопросом, он мог установить, что на «ватиканском плацдарме» идет активное обсуждение этих проблем. Так, накануне его приезда у папы Пия XII получила аудиенцию принцесса Мари-Жозе (супруга наследного принца Италии) и просила его о посредничестве в переговорах с Западом. Была разработана программа, содержащая условия сепаратного мира. Она была передана в Вашингтон. Однако реакция президента была определенной: он заявил, что миновало время, когда подобные условия мира могли быть приемлемыми. Этот ответ стал известным и в ведомстве Риббентропа.

Но вот удивительное дело: позиция президента учитывала реальное положение дел, однако зондажи продолжались. Так, в феврале 1942 года с представителями посольства США в Мадриде установил связь очередной германский агент, который сообщил в Берлин, что его американские собеседники явно настроены в пользу «компромисса». Из имперского министерства иностранных дел последовало указание — продолжать контакты. Ободряюще на Риббентропа подействовало и другое донесение: в беседе с послом вишийской Франции Робином посол США в Мадриде Вэделл порицал президента Рузвельта за положение, в которое попали Соединенные Штаты. По словам Вэделла, в США есть влиятельные политические силы, которые готовы заключить мир с Германией. Дело дошло до того, что когда американский посол стал рассуждать о трудностях такого поворота, то его секретарь обратился к Робину с вопросом:

— Может быть, вы попробуете поработать для мира?

«Пробовать» решили многие. Когда Вэделла сменил новый посол Карлтон Хэйс, он (по сведениям, дошедшим до немцев через испанских посредников) заявил о своей готовности искать каналы для связи с германскими эмиссарами. Далеко не случайно Риббентроп, принимая болгарского посла, заявил, что в США очень много изоляционистов и, возможно, придет время, когда «вся Америка» выступит за примирение…

Летом 1942 года датируется еще одна закулисная интрига, которой будет суждено получить в дальнейшем серьезное развитие. Она была предпринята в канун нового наступления вермахта на советско-германском фронте. Ее местом был Ватикан, где в это время идея «компромиссного мира», — разумеется, после «победы над Россией» — высказывалась многими влиятельными деятелями курии. Именно папского нунция в Турции Ронкалли (будущего папу Иоанна XXIII) избрал своим собеседником упоминавшийся нами Франц фон Папен, пытавшийся установить связь с западными союзниками еще в 1941 году. На этот раз (судя по всему, с ведома Гитлера) он в апреле 1942 года обратился к Ронкалли с настоятельным предложением готовить «всеобщий мир» на основе идей Ватикана. Ронкалли передал это предложение в Ватикан, куда стекались аналогичные призывы от других папских дипломатов. Вслед за этим Папен направил в Ватикан своего ближайшего сотрудника и единомышленника барона Курта фон Лерзнера. Однако важнее было другое: Лерзнер не был дипломатом, а был послан в анкарское посольство абвером — разведывательным ведомством адмирала Канариса. Человек опытный, он представлял Германию в 1918 году во время переговоров в Спа и Версале, был депутатом рейхстага от немецко-национальной партии и с 1939 года находился с «особой миссией» в Стамбуле.

Лерзнер прибыл в Рим в конце апреля и продолжал действия, начатые Папеном. В беседе с кардиналом Мальоне он (к удивлению последнего) сообщил, что германский генералитет считает невозможным военными средствами добиться победы и заключения мира. Поэтому Лерзнер видит в Ватикане «моральный авторитет» и призывает его проявить необходимую инициативу. Свои идеи барон уточнил в беседе с другим кардиналом — влиятельным заместителем статс-секретаря курии Монтини (будущим папой Павлом VI). Гитлер, пояснил Лерзнер, заинтересован не во «всеобщем мире», а в сепаратном мире с Англией, в ходе которого Германии будет обеспечена «естественная гегемония». Лерзнер даже назвал время — осень 1942 года.

Лерзнер беседовал и со статс-секретарем Риббентропа, опытным дипломатом «старой школы» Эрнстом фон Вайцзеккером — человеком, через которого шли многие закулисные контакты. Впоследствии, в 1943 году, Вайцзеккер занял пост немецкого посла в Ватикане и продолжал внимательно наблюдать за всеми возможностями сепаратных сделок. Если заглянуть в дневник будущего посла, то там немало любопытных записей, к примеру:

8 февраля 1942 года: «Не произойдет ли скоро в Лондоне крах, и не последует ли оттуда предложение о мире?»

21 марта: «Мы все еще думаем, что пошатнувшаяся Британская империя подаст нам руку мира… Если Лондон сделает это, мы пойдем навстречу».