Тайный детонатор

Полковник Грибанов, которому пришлось отвечать на вопросы незнакомого майора, не скрывал своего недовольства.

— Точно не могу сказать. Жильцы дома видели его сидящим на лавочке. Он разговаривал с Ходынским. А вот дворник мог видеть идущим.

— Значит, надо еще раз допросить дворника. Разрешите мне?

— Сами допросим.

— Еще вопрос: взрывное устройство было изготовлено на основе…

— Пороха…

— Который Ходынский хранил у себя дома?

На серьезном лице Грибанова появилась тень сомнения.

— У Ходынского из ВВ нашли тротил и аммиачную селитру. А вот пороха не было. Но эксперт считает, что взрывное устройство было изготовлено на основе обычного охотничьего пороха.

— Даже так?

— Сначала мы на это не обратили внимания. Но буквально вчера эксперт сделал такое заявление и твердо настоял на своем.

— Тогда, товарищ полковник, еще вопрос: в чем находилось взрывное устройство?

— Показания пассажиров автобуса разные. Кто говорит, что взрывное устройство было в небольшом чемодане, кто — в портфеле.

— А материал? Черный кожзаменитель?

— Сегодня эксперт обещал дать заключение. Еще вопросы есть?

— Во что был заложен порох?

— Сначала ошибочно думали, что в баллон огнетушителя. Сейчас другого мнения — в жестяную банку, скорее всего, из-под кофе.

Грибанов посмотрел на часы, давая понять, что торопится. А Сергей, делая вид, что не заметил этого, сказал:

— Последний вопрос: я могу допросить Ходынского?

— Можете, но это мало что даст. Ходынский сейчас в психушке. То плачет, то орет, проклиная всех и вся. Случившееся на него сильно подействовало. Иногда он стихает и говорит, что не хотел, но его заставили. В общем, обычная трепология шизофреника.

— Кто заставил?

Руководитель опергруппы тяжело вздохнул:

— Ох, майор… Человек с таким диагнозом может заявить все, что угодно. Например, что он услышал голос с другой планеты или из подводного царства. Или, еще пуще, ему приказал сам Наполеон.

…Спустя час Дружинин уже сидел напротив Царегородцева.

— Что, майор, не выспался? — Улыбка тронула лицо уважаемого в среде работников госбезопасности генерала.

— Да, когда приехал, хотелось спать. Но когда услышал от полковника Грибанова подробности дела, сон пропал.

— Тогда слушаю, почему пропал сон?

Сергей собрался с мыслями и заговорил:

— Знаете, товарищ генерал-лейтенант, что мне больше всего не дает покоя? Это то, что наши террористы, и Крохмаль, и Ходынский, замышляли взрывы, но в последний момент сомневались, не хотели их осуществлять. Это следует из посмертного письма Крохмаля и показаний Ходынского, даже если он и не находился в здравом уме.

— И какой же вывод?

— А вывод такой: некто, стоявший за спиной Крохмаля и Ходынского, умеет воздействовать на психику человека, их желания. Еще он умеет изготавливать взрывные устройства. Правда, сейчас создать бомбу не проблема. Почти сто лет назад революционеры, бросавшие бомбы в царя и градоначальников, без труда их изготавливали. И еще насчет взрывного устройства. У Ходынского были обширные составляющие для его создания, но пороха не было. И это странно.

— Даже так? Я про порох впервые слышу.

— Мне об этом сообщил полковник Грибанов, а ему только сегодня утром доложил эксперт.

Царегородцев достал портсигар, открыл:

— Не куришь?

— Нет, благодарю.

Генерал закурил, папиросный дым наполнил кабинет:

— Что, по-твоему, надо предпринять? — спросил он.

— Надо сопоставить факты, связанные со взрывами в Краснодаре и Челябинске, вплоть до анализа, во что была заложена бомба.

Царегородцев курил, размышлял. Наконец сказал:

— Вот и поезжай в Челябинск. Там тебе все знакомо. То, что здесь узнал, держи при себе, разве что начальнику Управления можешь вкратце доложить. Дело-то еще не закончено. А челябинским товарищам я позвоню, чтобы предоставили тебе все материалы по «делу трамвая» и оказали всяческое содействие. И еще: звони мне каждый день.

Кабинеты, кабинеты… в каждом из них свой начальник-генерал. Но в Челябинске в кабинете начальника Управления сидел не генерал, а полковник Банных. Он встретил Дружинина как старого знакомого и предложил чаю.

— А как же Балашов? — спросил Сергей, охотно согласившись выпить ароматный напиток.

Среднего роста, чуть лысоватый, Банных за эти три месяца не изменился.

— Балашов? — он вопросительно глянул на Сергея. — В госпитале Балашов.

Дружинин не решился расспрашивать, но полковник пояснил сам:

— Сердце прихватило. Участие в войне бесследно не проходит.

Банных на минуту смолк, тяжело вздохнул. Видимо, и ему повоевать пришлось. Но уже в следующую минуту спросил:

— Как там в Краснодаре?

Дружинин помнил напутствие Царегородцева: «Что здесь узнал, держи при себе». Но рядом с ним был исполняющий обязанности начальника Управления, и Дружинин ограничился краткой информацией, что человек, подозреваемый во взрыве автобуса, арестован, но его психическое состояние не позволяет давать показания.

Банных хитро прищурился:

— Раз уж вы, Дружинин, здесь, значит, дело в Краснодаре схоже с нашим?

— Согласен с вами, товарищ полковник.

— Чем я вам могу помочь? — спросил Банных.

Дружинин ждал такого вопроса, поэтому ответ у него был готов: