Тайный детонатор

Сразу после отбытия комиссии он выкроил время, чтобы вернуться на развалины лаборатории. Больше часа он ходил там, вороша все, что попадалось под ноги. Вскоре его внимание привлек полуобгорелый листок из дневника. Он вместе с другими листками подпрыгивал от порывов ветра. Он взял листок. В немецком он был не силен, но кое-что разобрал. «Звук… наложение… эффект есть…» — с трудом переводил он то, что отмечал немецкий врач. И спустя много лет после войны Юрий Григорьевич решил, что речь в немецком дневнике, скорее всего, шла о применении ультразвука в сочетании с медикаментозными препаратами. О применении ультразвука в медицине он слышал. На одной из научных конференций этому был посвящен доклад, который вызвал немало откликов.

Он убедил руководство поликлиники, где работал, приобрести ультразвуковой низкочастотный аппарат, который немало стоил и предназначался для проведения процедур ультразвуковой терапии. Итак: медикаментозное лечение плюс ультразвук, плюс гипноз! Он очень надеялся на эту схему, верил, что удастся зомбировать человека. Не зря же немцы испытывали что-то похожее. Он широко варьировал дозами ультразвукового воздействия и продолжительностью процедур. Но не получалось, хотя ультразвук успешно применялся для лечения остеохондроза и церебрального паралича. Вскоре его коллеги стали применять ультразвук для лечения сердечно-сосудистых заболеваний, артритов, артрозов и органов дыхания. Руководство поликлиники было очень довольно новшеством. Но он-то что с этого имел? Что получил он для создания своего зомби? Да ничего! Он сильно переживал, не находил себе места. Претензий к нему не было. Он продолжал, и небезуспешно, лечить психические расстройства: шизофрению, избавлять от навязчивых мыслей и различных видов фобии, но чувствовал, что до превращения человека в зомби далеко. «Правильный ли путь он выбрал? Неужели немцы ошиблись? Он же помнил заключительную фразу на обгоревшей странице: «Эффект есть». И сам часто повторял самому себе: «Эффект есть, эффект есть…»

Юрий Григорьевич несколько раз пересматривал сборник тезисов докладов конференции. Аппарат, который установили в поликлинике по его предложению, работал на частоте 110 кГц. А вот один из участников конференции рекомендовал более высокочастотную обработку — до 880 кГц. Может, в этом вся суть?

Он пошел к руководству поликлиники и изложил свое видение по применению лечения ультразвуком. Нервное напряжение усугубилось еще и тем, что месяц назад от сердечного приступа умерла его жена Лиза. Это была его вторая жена, которую он очень любил. Первая, с которой он познакомился еще во время войны, ушла, забрав дочь и наградив его унизительными словами: «С тобой невозможно жить».

Покупать или не покупать дорогостоящий генератор высокочастотных колебаний? Ему ответили «нет». И решающее слово было за главврачом Эльвирой Рашидовной. Не лишенная привлекательности, она все время намекала на взаимность, но он не реагировал. Память о любимой жене была еще сильна.

Получив отказ, он устроил скандал, а потом написал заявление и ушел. Наступили самые тяжелые для него времена. Главная мечта сделать человека послушным осталась неосуществленной. А еще он одинок. А еще пришло известие из ВАК — Высшей аттестационной комиссии: его диссертацию не утвердили. Хоть в петлю лезь!

Ну уж нет! Он сам таких лечил. Он сел за письменный стол, включил настольную лампу и, достав пухлую папку, стал просматривать свои военные фотографии и записи. Вот и позабытый обгоревший листок на немецком языке, который он, найдя в мае 1945-го, сохранил на память. Он водил глазами по строчкам на листке, вернее, по тому, что от него осталось: «…звук… наложение… эффект…». И рядом число 110–110 кГц, очевидно, частота накладываемых колебаний. Стоп! Что это? Справа от единички на некотором расстоянии был обозначен не ноль, а какой-то знак круглой формы! У него перехватило в горле. Он почувствовал сильное сердцебиение. «11» — это частота не ультразвуковых, а инфразвуковых колебаний! Какой же он осел, что тогда, в мае 1945-го, впотьмах, в разрушенном здании немецкой лаборатории спутал цифру «0» со знаком, представляющим собой перечеркнутый кружок вроде русской буквы «Ф»!

Благодаря тому что Юрий Григорьевич работал радиотехником, служа в войсках связи, об инфразвуке он кое-что знал, но немного. Знал, что инфразвук — это упругие волны, аналогичные звуковым, но имеющие частоту ниже воспринимаемой человеческим ухом. За верхнюю границу частотного диапазона инфразвука обычно считают 20–25 Гц. Природа возникновения инфразвуковых колебаний такая же, как и у слышимого звука, и подчиняется он тем же закономерностям.