Тайный агент

И кто-то еще говорит о предначертаниях свыше! Какая безумная мешанина — Роз представляют к королевскому двору, его жену расстреливают в тюремном дворе, журнал «Татлер» печатает картинки из светской жизни; самолеты бомбят города, и все это безнадежно сцепилось в те минуты, когда они с Роз стояли рядом над телом мистера К. и разговаривали с Фортескью. Будущая сообщница убийцы удостаивается приглашения на прием в королевском саду... Он словно обладал способностью соединять в химической реторте абсолютно несоединимые элементы. А его собственная жизнь? Какой долгий путь нужно было пройти от чтения лекций по средневековой литературе до абсурдного выстрела в мистера К. в ванной комнате подвальной квартиры, принадлежащей незнакомой женщине! Как же после этого можно было без самых мрачных опасений строить жизненные планы и заглядывать в будущее?

Но ему от этого не уйти, он обязан планировать свои будущие действия.

Он рассматривал теперь фотографии пляжа. Кабинки для переодевания, зáмки, возведенные мальчишками из песка, кучи мусора — рваные газеты и банановая кожура. Он думал: если меня поймают — будущего у меня нет, и тогда все просто. Но вот если удастся как-нибудь ускользнуть и вернуться домой — вот тогда начнутся проблемы. Она ведь сказала: «Теперь вы не можете от меня просто отмахнуться».

Носильщик продолжал:

— Когда она была еще совсем малышкой, она вручала нам призы за лучший палисадник при станции. Это еще до того, как умерла ее мать. Эти призы лорд Бендич придумал — уж очень он розы любил.

Она не может вернуться с ним туда, в его жизнь, жизнь человека, которому не доверяют, в страну, охваченную войной. Да и что он мог ей обещать, в конце концов? Он остался с той, что была в могиле.

Он вышел на платформу. Было еще темно, но чувствовалось, что совсем рядом уже начинается новый день. Где-то далеко, за гранью видимого мира, тревожно звонил колокол. Д. расхаживал по платформе: взад-вперед, туда-обратно. Выхода не было — впереди тупик. Он остановился у автомата. Конфеты, спички, жевательная резинка. Он бросил монетку, но пакетик с жевательной резинкой не выскочил. Сзади вырос носильщик и укоризненно сказал:

— Наверное, сунули погнутую монету.

— Да ладно, пустяки...

— Есть такие ловкачи, — ворчал носильщик, — что только отвернись, он за свой пенни три пакетика вытащит. — Он постучал по автомату. — Пойду за ключами. Как же так? Нехорошо получается, — сказал носильщик и пошел за ключом.

По краям платформы горели два фонаря. Д. расхаживал взад-вперед по платформе. Медленно и словно бы осторожно поднимался рассвет. Казалось, природа совершает некий ритуал: свет фонарей становится тусклее, поют петухи и небо подергивается серебром. Из темноты стали медленно выступать товарные вагоны, стоявшие на запасном пути. На каждом была надпись: «Шахты Бендича». Рельсы тянулись до самой изгороди, за нею виднелось что-то темное (вскоре уже можно было разглядеть, что это просто сарай). Дальше было поле — безобразное, еще не покрытое снегом, черное зимнее поле. Стала видна и вторая платформа — безлюдная, словно вымершая. Вернулся носильщик и открыл автомат.

— Так и есть, все отсырело. Он теперь редко когда работает. Вот. — Он протянул пакетик с жевательной резинкой, влажный и липкий.

— Вы же говорили, что тут отличный климат?

— Точно. Мидлэндский климат — для здоровья самый полезный.

— Откуда же сырость?

— Так понятное дело, — объяснил тот, — станция в низинке... Глядите.

Ночная темнота таяла, как туман на склонах холмов. Вдалеке, за сараем и полем, над станцией, запасными путями, над холмами поднималась заря. Домики виднелись уже не сплошной массой, а каждый по отдельности. Пни спиленных деревьев напомнили Д. поле сражения. Теперь можно было разглядеть и странную металлическую конструкцию, возвышающуюся над гребнем холма. Д. спросил:

— Что это?

— А, так, — ответил носильщик, — это они тут открытие сделали.

— Надо сказать, безобразный вид у этого «открытия».

— Безобразный? Вы так думаете? Не знаю. Мы тут привыкли к этой штуке. Если б она вдруг исчезла, мне бы чего-то не хватало.

— Похоже на нефтяную вышку.

— Она самая и есть. Открытие они, понимаешь, сделали — здесь, мол, полно нефти. Мы им говорили, что это все ерунда, да они и слушать не стали. Они ж из Лондона — лучше всех все знают.

— И что, они нашли нефть?

— А как же, нашли. Как раз хватит, чтоб заправить эти фонари. Вам теперь недолго ждать осталось. Вон Джарвис спускается.

Дорога была видна уже до самых домов. На востоке небо слегка заалело, но мир окрест, не считая неба, казался темным из-за цвета побитых морозом овощей.

— Кто это — Джарвис?

— Он ездит в Бендич каждое воскресенье. Иногда и по будням тоже.

— Работает на шахте?

— Нет, куда ему, стар больно. Говорит, ему там воздух нравится. Я слышал, у него там старуха. Правда, сам он говорит, что не женат.

На Джарвисе были вельветовые брюки и куртка. А когда он подошел ближе, стали видны его мохнатые брови, черные глаза и седая щетина на подбородке.

— Как поживаешь, Джорджи? — спросил носильщик.

— Да ничего, бывает хуже.

— К старухе собрался?