Тайные силы: Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и в настоящее время

Англичане смотрели на французов сверху вниз, [182] жаловались на их нечистоплотность и насмехались над их слабой дисциплиной. В английской прифронтовой полосе с французским населением обращались, по словам английских пленных, с драконовской строгостью. Зато в тылу английского фронта было гораздо больше порядка, чем в тылу французского фронта. Значительные отряды английской полиции и жандармерии заботились о безусловном проведении в жизнь всех вызванных войной распоряжений. В отношении населения англичане были нетребовательными лишь постольку, поскольку их штабы избегали, по возможности, размещения в замках, а охотнее селились в помещениях, которые лишь с трудом могли быть обнаружены летчиками и артиллерией, по большей части в асбестовых бараках. С трудом удавалось, поэтому, на основании допроса пленных установить на карте местопребывание английских штабов. Английские пленные говорили об оккупированной Франции, как о неприятельской стране, и о строгих мероприятиях против населения, как о чем-то само собой понятном. Английские офицеры заявляли германским офицерам разведки, что не понимают гуманного отношения немцев к французскому населению. Их удивление было тем сильнее, что и они были пропитаны пропагандой о жестокости немецкого ведения войны. Если подумать о том, сколько различных человеческих рас прошло через французскую прифронтовую полосу за четыре года войны, то можно будет понять впечатление многих военнопленных о том, что населению германской прифронтовой полосы жилось гораздо легче, нежели населению французской.

То же самое относится и к бельгийской прифронтовой полосе. Фламандские пленные особенно жаловались на барское поведение англичан и на беспощадно применяемый ими метод разрушения бельгийских местностей. Французские пленные против неуважения со стороны английских внешне не протестовали, а французские офицеры, которым англичане не отдавали в плену чести, проявляли по отношению к ним известное стеснение. При этом вначале французы чувствовали себя, в качестве солдат, выше англичан и часто пренебрежительно [183] отзывались о малоценности английских дивизий, по большей части, вновь сформированных. Национальная гордость французов страдала, по-видимому, от того, что они принуждены были признавать англичан спасителями Франции. Лучшее питание англичан возбуждало в них зависть. Они жаловались на нахальное, барское поведение своих союзников во Франции и навязчивое приставание английских солдат к французским женщинам. Они их ненавидели за беспощадное разрушение английской артиллерией и летчиками французских поселений на германском фронте и в тылу его. Они выражали часто свою злобу против союзников и заявляли, что охотнее всего вместе с немцами выбросили бы их из Франции, особенно когда во французской армии распространилось мнение, что англичане никогда уже не очистят французских гаваней на канале.

Когда Америка объявила войну Германии, уверенность пленных в победе значительно усилилась. С воодушевлением ожидали они прибытия американских войск. Вскоре, однако, у французских и английских пленных стал заметен поворот в обратную сторону. Тщеславие их страдало от признания американцев спасителями в нужде. Само собой понятная незначительная ценность вновь сформированных американских дивизий и их первоначальная беспомощность почти во всех военных вопросах, влекли за собой известное пренебрежение к американским войскам со стороны привыкших к войне англичан и французов. Правда, после того как американцы быстро и успешно прошли военную школу, они завоевали себе своей храбростью признание союзников, но так как теперь именно они действительно стали спасителями в нужде и явно выражали свою американскую гордость, то существовавшая всегда между американскими и прочими пленными отчужденность оставалась неизменной. На вопрос об отношении американских войск к французскому населению сообщали, что они старались держаться корректно и осторожно и обнаруживали более естественную и добровольную дисциплину. Так как они получали большое жалование и сыпали деньги полными пригоршнями, то страдающее население видело в них выгодных и более [184] желательных гостей, чем английские солдаты и даже чем собственные войска.

Редко случалось, что пленные дезертировали. Бывало, правда, что они делали это с целью смешаться с населением и там остаться. По пути же в Голландию, и следовательно, опять на фронт, их было поймано очень немного. Если им удавалось достигнуть Голландии, то они становились опасными осведомителями, так как могли сообщить обо всем, что они видели в германских рядах и о чем узнали от населения во время бегства.