Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста

В 1842 г. семейство д’Аббади переместило Андайский Крест с его чисто мезоамериканским ликом солнца и зашифрованной надписью о убежище в Перу с его первоначального места, по всей видимости — на прицерковном кладбище, на его нынешнее место у южной стены церкви, буквально в нескольких футах от площади. В том же самом году другой таинственных алхимик, некто Тифферо, объявил, что ему удалось обнаружить в Мексике секрет трансмутации. В следующем году один из посвященных, уцелевший еще со времен прежнего режима, Луи-Поль-Франсуа Камбриель, опубликовал результаты своих более чем двадцатилетних исследований. В своем «Курсе герметической философии» Камбриель, ссылаясь на труд Эспри Гобино Монтлюисана, созданный в XVII в., прямо указывает на готические соборы как на монументы герметической философии. В 1854 г., когда Луи Фипойе опубликовал свой объемистый труд «Алхимия и алхимики», идея о тайной алхимической мудрости воскресла из небытия и легла в основу блестящего труда Фулканелли/Дюжоля — «Тайна соборов».

И тем не менее, разбирая и прослеживая все эти многообразные связи, мы поняли, что Андайский Крест по-прежнему остается неразгаданной тайной. Даты, которые приводят Фулканелли и Дюжоль, на наш взгляд, имеют прямое отношение к современности и проблеме выживания. Середина XVII в., то самое время, когда были созданы резные символы на цоколе Андайского Креста, была ознаменована переходом от рыцарства к художеству, подобно тому как алхимия превратилась в химию, а также временем появления первого опыта толкования символики в созданном тем же Гобино трактате «Объяснения курьезных загадок иероглифических фигур», посвященном истолкованию герметико-алхимического значения изображений на соборе Нотр-Дам в Париже. В 1840-е годы, когда Андайский Крест был перенесен со своего первоначального места на церковном дворе, видели целый ряд серьезных знаков возрождения алхимии, включая опять-таки попытки истолкования герметических фигур на готических соборах. Это, вне всякого сомнения, весьма важные — с точки зрения Фулканелли — явления, однако вопрос о том, как и зачем мог использоваться Андайский Крест, по-прежнему оставался неясным, особенно в свете изъятия посвященной ему главы из первого издания «Тайны соборов».

Таким образом, независимо от того, как мы перемещали фрагменты головоломки, глава о Андайском Кресте остается странным явлением. Возможно, она была дополнением к более широкой картине, развернутой в «Тайне соборов» и «Обители философов»? Или же она была своего рода ключом к секрету алхимии, той самой магической нитью, которая позволяет сорвать покров и раскрыть самые сокровенные тайны, являясь, таким образом, наиболее важной главой для понимания той вести, которую принес нам Фулканелли? И чем больше мы убеждались в справедливости последнего утверждения, тем более значительным явлением представлялся нам сам Андайский Крест.

Попытка выяснить что-либо о самом Пьере Дюжоле завела нас в тупик Не было никаких доказательств того, что он когда-либо бывал в Андае или имел какие-либо связи с этим регионом. Детальное исследование алхимической традиции XIX — начала XX в. привело нас к тем же выводам: никаких контактов с Андаем обнаружить не удалось. Пьер Дюжоль вполне мог интерпретировать символику Креста во многом так же, как это сделали мы в главе 11. Он был связан с эзотерическими течениями своей эпохи, включая и парижский филиал герметического ордена Золотой Зари, и поэтому был знаком с символикой, использовавшейся в нем. Кроме того, пояснение Жюля Буше, появившееся спустя целое десятилетие после первого издания «Тайны соборов», также показало прямые связи между образами Креста и символами карт Таро, использовавшимися в храме ордена Золотой Зари. И тем не менее прямые связи с Андаем отсутствовали или оставались невыясненными.

Если, говорится в главе, посвященной Андайскому Кресту, этот Крест каким-то образом отражает сохранение преемственности алхимической традиции, тогда его туманная символика понятна и оправданна. Возможно, мы никогда не узнаем, кто именно воздвиг этот Крест, но нам известно, кто сумел оценить его важность и переместил его на нынешнее место. И как только мы обращаемся к истории семейства д’Аббади и, в частности, наиболее видному его представителю середины XIX в. — Антуану д’Аббади, загадка постепенно начинает проясняться.

Как мы уже говорили в главе 10, в 1926 г. семейство д’Аббади еще занимало достаточно видное место в обществе. Упоминание в книге об Андае и сороковых годах XIX в. сразу же привело бы к этому семейству. Даже в наши дни связи между д’Аббади и Андаем можно заметить без особого труда, ибо семейный герб д’Аббади до сих пор хорошо виден на стене церкви прямо под солнечными часами, если стоять возле Креста. Все это вместе взятое неизбежно выдвигает вопрос о том, почему было так важно завуалировать связь с Андаем. Быть может, существовал некий тайный источник, текст, на основе которого впоследствии были созданы и «Тайна соборов», и «Обитель философов»?